— Что?

— Чтобы наложить жгут, — говорит Фрамп.

Уголком глаза я замечаю, что Серафима смотрит на него, как она еще никогда не смотрела на него. Но в ее взгляде, ни в коем случае не было восхищения.

А соперничество.

Она складывает руки и отбрасывает его от меня прочь. — С дороги, собака, — рычит она и встает на колени рядом со мной. — Не уходи к ангелам, Оливер, — всхлипывает она. — Останься со мной.

После этих слов она склоняется вниз и закрывает мой рот губами. Ее напряженное пыхтение должно ощущаться, пожалуй, как дыхание рот в рот, однако, похож скорее как скользкий влажный поцелуй. Фыркая, я сажусь и отпихиваю ее от меня.

— Я сделала это! Я вернула тебя к жизни! — Серафима плача заключает меня в объятия. — Ох, Оливер. Я не знаю, имитирует ли здесь жизнь искусство или искусство жизнь... я просто радуюсь, что ты и я имеем шанс прожить вместе в счастье и радости до конца наших дней.

Я стонаю. — Где единорог…?

— Далеко — далеко, мой любимый. Зачем тебе?

— Я надеялся, что он еще раз меня пырнет.

Фрамп подкрадывается ко мне с поджатым хвостом. "Мне очень жаль," — говорю я одними губами.

Серафима неловко опускается на землю рядом со мной и начинает теребить край своей юбки. — Мы должны отвести тебя к Орвиллю, чтобы он сделал тебе лечебный компресс.

Последнее, что я хочу это, чтобы Серафима осталась здесь и играла роль медсестры.

Или еще ужаснее, лечила бы рану, которой нет. Я лихорадочно думаю, затем хмурю лоб и внезапно поворачиваю голову влево.

— Ты слышала это?

Фрамп лает.

— Точно, старик. По звуку определенно Раскуллио... — я знаю, что это вызовет у Серафимы панику. Для кого-то кто не может разделить настоящую жизнь и сказку, Раскуллио является постоянной угрозой.

— Раскуллио! — кашляет Серафима. — Что будет, если он меня найдет?

— Скорей беги отсюда! — я беру себя в руки и дарю ей поспешный, твердый поцелуй в губы. — Твоя жизнь важнее моей. Я пойду следом, так быстро, как только смогу. Фрамп, ты доставишь Серафиму в безопасное место, да?

Фрамп помедлив, улыбается. — Для меня будет честь, ваше величество, — говорит он. — Моя госпожа? — он вытягивает свою лапу, которую все же берет Серафима после первоначального промедления.

Я смотрю им вслед, как они удаляются через луг, принцесса с бредовыми мыслями, которая не может разделить реальность и фикция, и больная любовью такса. Ну, вы видели, наверное, странные пары. — Удачи, — шепчу я Фрампу вслед, несмотря на то, что понимаю, что он уже не слышит меня. — Я буду по тебе скучать, если смогу выбраться отсюда.

Не если, поправляю я сам себя. Когда.

Пока я надеваю свежую одежду, я размышляю о мнимых разногласиях, которые возникают в моей жизни в пределах этой книги. Зачем мне шкаф полный вафельных рубашек и камзолов, в которых меня никто никогда не видел?

Также как Фрамп, который однажды был мальчиком, которого никто никогда не встречал. Почему тогда есть конюшня, в которой живет Сокс, полна гусей, кур и коров, которые не играют никакой роли в сказке?

Почему Серафима не понимает, что она не должна оставаться в роли, которую она играет? Это противоречия, которые я не понимаю и о которых, честно сказать, никогда не беспокоился. До тех пор пока я не встретил Делайлу.

Все это проносится в голове, когда я внезапно слышу, как Фрамп провозглашает красный цвет, полная готовность. — Все персонажи сказки к конюшням, — приказывает он. — Я повторяю, это не учебная тревога!

По дороге к лестнице замка я практически сталкиваюсь с королевой. — Оливер, мой дорогой, — говорит она.— Ты знаешь, что там случилось?

Я не знаю. Но сердце подскакивает к самому горлу и мои руки дрожат... и я настоятельно надеюсь, что все это не имеет отношения к Делайле. Раскуллио заметил недостающую книгу?

Феи получили больше концов из нашей беседы, чем я хотел?

— Я не знаю, — объясняю я королеве. — Но звучит не очень хорошо.

Чем дальше мы приближаемся к конюшне, тем все хуже это звучит. Можно расслышать дикое сопение, а также глубокое бурчание. Над нашими головами падает серебристый луч света, говорящий, что книга сейчас будет раскрыта. Но если в таком случае, почему мы тогда все бежим сюда?

Как одно из первых лиц мне удается протиснуться через массу к открытой двери конюшни.

Там Фрамп бегает по сену вверх вниз, пока куры разлетаются, взволновано порхая в стороны, чтобы спастись от него.

— Фрамп, что случилось? — спрашиваю я.

Он оборачивается. — Слава Богу, ты здесь! — он смотрит вверх на кусочек неба, который увеличивается. — Речь идет о Соксе. Он хочет бастовать.

— Бастовать?

— Да, бастовать. Он отказывается в следующий раз, когда историю будут читать, выходить из стоила.