Она намеревалась пробиться в тот слой, где копится память плоскости. Ей казалось, что электронная книга поможет, напрямую соединит с главным, что спрятано за буквами на экране. Увы: примерив на себя роль вальза запада, пришлось отчасти подпасть и под слабости запада, ощутив его изъян. Склонность верить в технические решения, если можно так сказать.

Запад всегда поклонялся уму, редко взвешивая решения сердцем. Не от черствости, нет. Увлекаясь и втягиваясь в работу, вальзы просто забывают, зачем начали дело и даже - что это было за дело? Говорят, в одну из лютых зим погибли почти одновременно три замка. Их даймы просили о помощи. Но сильнейшие в то время вальзы запада не услышали: они были вне Нитля и создавали коренную складку нового типа. Вернулись лишь весной, с ужасом глядели на руины и не могли поверить, что это приключилось по их вине, из-за недеяния и глухоты... Двое сгинули к лету, как сказала язвительная Тэра, однажды припомнив позорный для запада год - 'Вышли из ума в неизвестном направлении'.

Бросив книгу и планшет на диван, Милена откупорила бутыль, сделала несколько глотков, вернула пробку на место. Рассыпала фрукты по кровати, погасила свет и легла с краю, перекатывая яблоки, персики, нектарины - наугад, без цели. Внутри шевелился и болезненно рос подарок Виты - живой, готовый к развитию рудный крап. Корень вращивал тончайшие нити в сосуды, жадно питался от кровотока, оплетал позвоночник и усиливал связки. Корень был рад встретить родного человека - того, кто пришел из Нитля. Корень однажды поверил обещанию, сменил носителя и ждал этой встречи.

Боль прокалывала тело, делалась невыносима, заставляла корчиться - тогда Милена выбирала твердое яблоко и кусала, с хрустом сжимая зубы... Закрывала глаза, пережевывала мякоть - и порцию памяти.

За покровом опущенных век, в далеком прошлом, старая Вита опять была ребенком. Она опять смотрела на свою ладонь, где дар прорицания отметил неотвратимую смерть, а за ней - в пустоте невозможного - жизнь упрямо продлила свою линию. Чудо маленькой девочке досталось в подарок от Черны. Отплатить было непосильно, но девочка хотя бы сделала возможное. Или - невозможное? Сперва прощупала след воительницы до самого места боя и далее - в никуда, в темный бездонный колодец, неподвластный взору прорицательницы. Затем постепенно, напрягая дар, убеждая помочь совсем чужого человека - кажется, еще одного должника Черны - девочка прошла по дороге, которая привела воительницу от побережья к месту боя. Вита нашла старого монаха, тоже получившего подарок и живущего в недоумении: как отблагодарить? Он отдал корень. Вита сберегла и нашла способ оказаться в нужное время в том самом месте, где могла отдать рудный крап. Так крап Вернулся в круг неведомого Вите дела, вершимого и после ухода Черны, главного для воительницы.

'Исполняй просьбы прорицателей, - гласит неписанное правило Нитля.
– Их благодарность не тускнеет со временем'. Оборотная сторона правила тоже известна: на севере Нитля редко прощают врагов. Даже слишком редко, пожалуй...

Со стоном дожевав второе яблоко, Милена сгребла фрукты в корзину, сунула бутылку под локоть и побрела в ванную. Крап надо вымачивать. И лучше в кипятке, тогда боль делается посильной.

Утро началось отвратительно.

Милена не стала вслух твердить 'плоскость', норовя этим словом объяснить все беды мира. Никто не виноват, что она заснула в ванне. Вода остыла, но крап успел отмокнуть, пробился к жидкости, разрывая кожу на спине. Но разве первая ученица Тэры не знала, почему лезла в кипяток? Пряталась от боли и одновременно остерегала растущий крап от намерения пить жидкость иначе, чем из кровотока - неприятно ему в кипятке пока что, с такой нежной молодой корой ...

Замотавшись в полотенце, Милена проковыляла в зал, украдкой ощупывая кожу и отмечая: обошлось, спина оплетена в области лопаток и ниже, до середины бедер. Под одеждой не будет заметно, шея не затронута.

– Иду, - мрачно буркнула она.
– Кого там черы гонят?

– Ух ты, дама в номере, - удивились в коридоре.
– Эй, иди себе, я к Марку. Позови его и скажи, что дело срочное.

– К Марку?
– замирая с халатом в руках, повторила Милена.
– А вы... ты кто? То есть от кого? То есть... чер, ну тупая я с недосыпа!

– Ты уверена, что думать - твоя работа, милка?
– зло зашипели из коридора, не делая попыток удалиться.

Милена, возмущенная таким сокращением своего имени, распахнула дверь намеренно резко, отстранилась - и тело наглеца красиво пролетело, стукнулось темечком о край кровати и обмякло на полу.

– Не цепляйся за ручки, пока целы ручки, - поучительно сообщила Милена.
– И убирайся. Тут важные люди пасут важную птицу. Меня.

– Птиц не пасут, идиотка, их разводят, как впрочем и лохов, - простонал ушибленный гость. Растер темечко, встал на четвереньки, упокоив щеку на краю кровати.
– Старший оперуполномоченный, между прочим. Вот привлеку за оскорбление при исполнении, так и знай.

Пришлось даже прикрыть глаза, чтобы мысленно разделить склейку из слов. Милена тряхнула головой, признавая: спать в ванне, имея в теле незрелый голодный крап - та еще морока.

– Почему намоченный?
– не пытаясь разобраться, прямо спросила она, пробуя сообразить, допила ли вино и не разлито ли оно у кровати.
– Где бутылка, кстати?

– Ага, вы сосуществуете бескорыстно, я въехал, - незваный гость расплылся в улыбке и сел иначе, опираясь спиной о край кровати.
– Марк нашел равную себе шизу, к тому же красивую. Бывает. Не надо мочить меня бутылкой, беру назад милку и все прочее, идет? Позови Марка. Правда, срочно.

Продолжая бормотать и требовать, гость цепко осмотрел комнату, дотянулся до апельсина, уцелевшего в складках одеяла. Вгрызся в рыжее, не подумав чистить кожуру. Засопел, высасывая сок и пробуя мычать невнятное о похмелье и загрузе.

– Иди отсюда, - цепляя за шиворот гостя, прошипела Милена и не без труда выволокла в коридор упирающегося придурка с апельсином в зубах.
– Нет Марка. Понял?

– Леха, - выплюнув апельсин, представился гость. Кивнул и добавил: - У лифта два торчка, я вырубил их. Что, вас пасли? Для пяти звезд с видом на Кремль - перебор, тут свои псы сытые, на прикорме, чужих враз рвут.