– Вдох, - попросила Лэти.

Мальчик вдохнул - и хозяйка замка Арод рассмеялась, азартно хлопнув своего буга по шкуре. Руд затанцевал, но сразу опамятовался и притих, ведь на спине больной. Повернул голову, глянул на всадницу: неужели в кои-то веки искренне смеется и не прячется за броней покоя?

– Мы с тобой славные ловцы, Руд, - тепло улыбнулась Лэти.
– Живой у нас улов. Вовсе живой.

Буг завибрировал от сытого урчания. Мальчик выдохнул и снова вдохнул. Первое облачко пара поднялось и спряталось в кронах зимнего леса, отметило - гость начинает приживаться и уже не чужой здесь. Ресницы дрогнули. Карие узкие глаза встретили взгляд Лэти. Мальчик упрямо дернулся подняться - и пришлось его поддержать под спину, не слушая сердитого шепота лекаря о том, как себя надо вести смирным больным.

Мальчик зашелестел на выдохе, пробуя что-то сказать или спросить. Ни единого слова не получилось разобрать, хотя было понятно: говорит сперва на одном наречии, затем на другом. Оба - чужие. Лэти не огорчилась, снова рассмеялась, скинула куртку и укутала свой улов. В рубахе до локтя было прохладновато, но ей ли привыкать? Одежда любому ангу - не броня и не шкура. Только людская привычка и дань пребыванию в обществе.

– Третий был, запомни, - упрямо повторил лекарь, оглянулся через плечо на близкий строй ангов охранения ковчега.

– Ты пока втащи в жизнь второго, - щурясь с едва уловимой подначкой, велела Лэти.
– Ох, надорвешься. А я дышать ему не стану.

– А ты первый раз с толком выбрала, кому дышать, - огрызнулся лекарь.

Намек на Роггара полоснул по свежей ране души, разбередил боль. Пришлось скрипнуть зубами и отвернуться, каменея лицом. Лес заволокло туманом, упругим, выталкивающим чужое сознание из области памяти, куда посторонним входить не следует. Свой гнев, как и мелькнувшее отчаяние, Лэти скрыла. Оставила за пологом тайны и разговоры с ангами охранения, и мысли о них.

Влад обрадовался нежеланию хозяйки южного замка делиться раздражением. Голова гудит, себя удается принять и собрать понятное еще недавно - личность - с существенными оговорками. Чужая память вот она, прикрой глаза и явится, так было мгновение назад, но ветерок пригнал туман и наваждение схлынуло. Душа, как ракушка, захлопнула створки. Жемчуг остался в них, недосягаемый... Что уцелело у самого Влада? Память о памяти. Вспышка в мозгу, слепота и цветные круги перед мысленным взором - бывает и такое, оказывается... Ему не отдавали память.

– Как в библиотеке, - трогая голову, пробормотал Влад.
– Дали почитать и велели в срок вернуть. Когда я был последний раз в библиотеке? Не помню. В детстве. И последний раз я взял книгу, но не вернул. Маришка говорила, что это нехорошо. А я злился, вот ведь нудит по мелочам.

Он помолчал, с трудом привыкая, что вокруг опять фальшиво тихое утро, чужие анги стоят под стенами замка Файен. Сам он сидит в снегу, немного замерз. Рядом дремлет чер - чудовищный, такой жуткий, что и бояться не получается. Это почти так же нелепо, как бояться астероида или Кинг-Конга. Один не виден, а другой в кино... И оба вне поля привычного. Влад осторожно повернул голову туда-сюда, осматриваясь и помогая шее избавиться от спазма. Усы чера коснулись ноги. Вдох. Когти скребут на расстоянии ладони от колена. Выдох. Жизнь продолжается. Вдох. А мальчик, которого отстояла у ледяной смерти Лэти, эта смуглая снежная королева на белом, как сама зима, буге - он с Земли.

– Или так, или логотип с надкушенным яблоком - штука универсальная для всей вселенной, - хмыкнул Влад.
– Межмировой брендинг на уровне интуиции. Черт, как было бы заманчиво покопаться в таком.

– Отдохнул?
– нехотя спросила Лэти.

– Я помню внятно одно, - почти честно сообщил Влад, осторожно повел плечами и все же перешел на ты, как-никак, в душу заглядывал, уже не чужой...
– Прости, но главное - зависть. Не замечал нигде в плоскости, чтобы руководителей... эээ... даймов и дам, то есть, чтобы их так оберегали и ценили. Я всегда считал своих упертыми придурками. Я тихонько радовался их промахам, копил от них тайны и постоянно искал себе нового хозяина, новое место - посытнее. Твои за тебя пойдут до конца, я даже и не знаю, стоит ли верить Бэлу по поводу чести и клятвы. Ты для них соединение того и другого. Так я вижу. И второе... мальчик из моего мира. Кажется.

– Далековато, - отмахнулась Лэти, старательно игнорируя первую часть фразы.
– Из плоскости поднять сюда человека просто так - нельзя.

– Я здесь. Долг связывает меня с Тохом, его клинок вбит в корни на поляне. Я связан со своей семьей в плоскости, моя жена умеет ждать, - перечислил Влад.
– Тох связан...

Чер едва слышно взрыкнул, требуя своевременно замолчать. Лэти сохранила лицо исключительно невыразительным - то есть все разобрала и постаралась запомнить. Снова тронула пальцами брови, лоб.

– Продолжим.

Отвечать 'да' не хотелось. Но Влад осознал: этой женщине очень давно надо выговориться. И даже мелкий, ненадежный колодец сейчас лучше, чем никакого. Сила пока помогает Лэти держать себя в руках. Но если эта немалая сила иссякнет, воительница просто сломается. Это слабые - они не ломаются, лишь гнутся под форму обстоятельств, как много раз изгибался сам Влад. Неприятно? Даже постыдно? Но удобно для выживания... Сильные стоят до конца. И - ломаются. Захотелось оглянуться и найти Плата. Чтобы обрести надежду. Если душа жива, можно срастить надлом. Люди удачно отличаются от неживого: они умеют заново накапливать силу. По крайней мере, в Нитле.