Но и быть здесь на правах иждивенца – тоже не очень правильно. Через неделю Артур уедет, и я буду жить тут с Игнатом. Жить – ха, опять-таки за его счет.

Ход моих мыслей прервал булькающий и загоревшийся красным огоньком чайник. Вскипела вода.

Спрыгнув с подоконника и взвизгнув от боли в ступнях, я схватилась здоровой рукой за холодильник и зажмурилась. Так мне и нужно. Это расплата за смерть Ксю.

Трясущимися руками налив в кружку воды, я опустила в нее пакетик и кинула ложку сахара. Размешав, я поставила кружку на подоконник и взгромоздилась рядом.

Я не представляла, что делать дальше. Я ничегошеньки не умею, ведь всю свою восемнадцатилетнюю жизнь я сидела на шее у родителей и тратила их деньги. Куда податься? Что сделать? Эти два вопроса прочно застряли в моей голове, и я невольно обожглась чаем, прислонившись губами к кромке кружки.

Заскрипел потолок, и я поняла, что кто-то спускается вниз. Паника охватила меня, но я не знала, куда деться.

На лестнице показались босые мужские ноги. Я неловко поерзала на подоконнике и отвела взгляд в окно. На небе стали проявляться первые всполохи рассвета.

– Не спится? – услышала я насмешливый голос Артура, и мне пришлось повернуть на него голову. Он стоял у барной стойки, прислонившись к ней мускулистыми плечами. В этот раз он соизволил одеть штаны, за что я ему премного благодарна.

– Уснешь тут, - буркнула я, затем, отведя глаза в сторону, добавила: - То есть… Это, конечно, твоя квартира и твоя девушка, и я…. В общем…

– Стены здесь очень тонкие, я знаю, - самодовольно улыбнулся этот придурок, а я почувствовала себя еще хуже. Я пытаюсь извиниться, а он!

– Я заметила, - кивнула я, прислонившись губами к кружке.

Он, зевнув, потянулся к чайнику и налил себе в кружку кипятка.

Кинув туда чайный пакетик, он сказал:

– Завтра я никого не приведу. Можешь спать спокойно.

– Спасибо за одолжение, - дерзко бросила я, затем добавила: - То есть… это… Черт, делай что хочешь, я всего лишь гостья.

– Ди, не нервничай! – хмыкнул Артур, и я подозрительно посмотрела на него.

– Ди?

– Ты же Диана, верно? – спросил он, потирая лоб. От такой наглости я задохнулась и, поставив кружку на подоконник, резко спрыгнула, совсем позабыв о боли.

Тут же ноги подкосились, и я упала прямо на колени перед Артуром.

Услышав его смех, я поняла – хуже и быть не может. Постаравшись встать, я ощутила на своей талии его руки – одним движением он сгреб меня в охапку и поднял с пола.

– Да я знаю, что ты Диана. Видела бы свое выражение лица.

– Очень смешно, - оттолкнув его здоровой рукой, я постаралась пройти, но не тут-то было. Солнце уже почти поднялось и заглянуло лукавым лучиком к нам в окно, осветив на мгновение меня. Его глаза остановились на моих голых ногах, и он увидел маленькие порезы и ссадины. Затем его взгляд метнулся выше, на руку. А потом, сузившись, на моих глазах.

– Упала, значит?

– Упала, - рявкнула я, ощущая, как заходится сердце. Нужно бежать, бежать, бежать, - стучало оно как бешенное, и я не могла не согласиться с ним.

Наконец-то толкнув его, я высвободилась и направилась к лестнице. Ступни ужасно саднило, щипало, и я поняла, что до крови закусила губу. Черт тебя дери, Артур!

Когда я стала подниматься по лестнице, колени подогнулись, и я упала прямо на ступеньки, ударяясь сломанной рукой о перила. Тихо всхлипнув, я попыталась встать, но тут же была поднята и спущена на руках вниз.

– Да что с тобой такое? – дико горящие синие глаза Артура просканировали меня. – Ты что, суицидница?

Я, тихо всхлипнув, покачала головой. Ноги ужасно разболелись, а локоть пульсировал нарастающими толчками боли.

– Больная? Из какой психушки ты сбежала? – он по-прежнему не понимал, и я была рада.

Последнее, что я увидела, прежде чем мои глаза закатились – его изменившийся взгляд и сексуальный рот, проговоривший мое имя.

7.

– Артур, сынок, ты, конечно, прости. Откуда взялась эта девочка? – сквозь полудрему услышала я.

– Мам, не время сейчас. Я сказал тебе, что она – девушка моего друга, что еще нужно?

– А где Оля? – женский голос спрашивал.

Повисло молчание, затем напряженный голос Артура ответил:

– Какая Оля? Мы уже давно не вместе. Скажи мне, ей лучше?

– Лучше, лучше. Она, бедняжка, истощена. Рука понемногу заживает, давно ей наложили гипс?

Снова повисло молчание.

– Я… не знаю.

– Как это – не знаешь? – женщина посерьезнела.

– Я познакомился с ней, когда она была уже загипсована, - пришлось сказать Артуру.