Я лишь отупело уставилась на него, понимая, что не хотела обидеть. Внутри что-то колыхнулось, и я аккуратно встала, вытянув руки ладонями вперед, словно сдаюсь:

– Тише… Артур. Я не пытаюсь сбежать. Я … да, ты прав. Я ничего не знаю, и, возможно, мне и не стоит знать. Так ведь проще, да? Ты не знаешь обо мне, а я – о тебе.

Он молча смотрел на меня, затем кротко кивнул.

– Вот видишь? Сделаем вид, что этого разговора не было, ладно? – посмотрев на него снова, я сглотнула. Он, может быть, и сделает, а я не смогу.

Я всегда была слишком впечатлительна, и сейчас, почему-то этот короткий разговор прочно засел в мою душу. Я смогла заглянуть под завесу его безразличия, и увидела раненого зверя, все еще переживавшего свою потерю.

– Идем спать, Артур, - сказала я, взяв с дивана письмо и, хромая, приблизилась к нему. Он вдруг обхватил меня за талию и, почти таща на себе, стал подниматься по лестнице.

– Я бы… я бы сама дошла, - моргнув от удивления, ответила я.

– Спокойной ночи, - тихо-тихо шепнул он, поставив меня на пол у двери моей комнаты и направляясь к себе.

Этот жест настолько растрогал меня, что я около минуты молча пялилась на дверь его комнаты. Я слышала, как он раздевается. Затем прогнулась кровать и – тишина.

Я, прихрамывая, добралась до своей кровати и, скинув спортивные штаны и кофту, улеглась под одеяло. Письмо бельмом лежало на полке, и я, с интервалом в несколько секунд, постоянно на него смотрела. Наконец, не сдержавшись, я схватила его и раскрыла. Оттуда выпали деньги и само письмо.

«Дорогая моя доченька,

Я совершенно растеряна и испугана твоим спонтанным решением покинуть нас. Это опрокинуло меня на спину, я разбита и потеряна. Но наверняка это ничто, по сравнению с тем, как ощущаешь себя ты.

Когда ты была маленькой, мне приходилось читать одну и ту же сказку тысячи раз, чтобы ты уснула. Но сейчас я больше не могу тысячу раз повторять слова: «все будет хорошо», чтобы ты действительно мне поверила. Если в какой-то момент ты поймешь, что не справляешься – я рядом. Где бы ты ни была – я приеду на любой край света к тебе, лишь бы помочь и просто поддержать. Ведь самое важное для меня: не то, что я пишу тебе здесь, а то, что могу быть с тобой на расстоянии, что ты меня слышишь. Я всегда буду с тобой и награжу тебя своей улыбкой и безмерной любовью, которая никогда не угаснет. Я люблю тебя, дорогая моя доченька. Храни тебя Господь,

Мама.

Последние слова я уже не видела – слезы застлали мне глаза и крупными каплями упали на нежное и трогательное письмо. Я прижала его к сердцу и ощутила тупую ноющую боль. Слезы так и стояли в глазах, я прикрыла их на мгновение, позволяя новым слезинкам свободно скатиться вниз по щекам. Бережно свернув письмо с деньгами, я сложила его под подушку и, укрывшись плотнее, я уснула безмятежным сном, который обрушился на меня лекарством.

8.

День выдался пасмурным и холодным. Я проснулась очень поздно и долго сидела в кровати, смотря в полуоткрытое окно. Когда, наконец, я встала, то ощутила, как кружится голова. То-то же, я ведь почти ничего не ела эти три дня.

Подойдя к шкафу, я достала свободные джинсы и шерстяную, старую и растянутую золотистую кофту, которую связала мне мама очень давно. Но я правда любила ее, от нее так веяло домом, и почему-то после маминого письма я особо остро осознала потребность в чем-то родном.

Осторожно натянув ее через голову, я присела на кровать и стала разбинтовывать ступни. Они выглядели отвратительно – сморщившиеся, коричневатые и плохопахнущие от лекарств и мазей.

Проковыляв в ванную, я включила прохладную воду и, сев на бортик ванной, засунула ноги под струю. Их тут же обдало прохладцей, а затем пришел импульс неприятной боли.

Осторожно обмыв ступни, я увидела на стиральной машинке пачку бинтов. Наверняка, мама Артура постаралась. Раскрыв ее, я достала марлевую тряпку и, неуклюже намотав ее на ногу, вздохнула. Да, у кого-то руки из нужных мест растут. И этот кто-то – не я.

Справившись со второй ногой не лучше, я вышла из ванной. В доме стояла мертвая тишина, и я предположила, что Артура уже нет. Бросив взгляд на часы позади меня – 14.35 – я фыркнула. Конечно же, его нет.

Аккуратно спустившись вниз, я обнаружила Артура на кухне, спокойно попивающего кофе. На нем были широкие спортивные штаны и серая промокшая от пота майка, подчеркивающая его идеальную широкую спину и черные лохматые волосы.

– Добрый день, - промолвила я, идя к кухне. Артур, вздрогнув, повернулся. Его синие глаза посмотрели на меня, и я вдруг заметила, как взгляд парня потеплел.

– Для тебя доброе утро. Прости за вчера, пожалуйста. Я был не в себе и наговорил много неприятных вещей.

– Все нормально, - отмахнулась я, подходя к холодильнику и открывая его здоровой рукой. – Что можно съесть?

– Я приготовил тебе омлет. Надеюсь, ты ешь яйца?

Удивленно моргнув, я медленно повернулась к нему.