– Разве ты не сделала его своей Невестой?
– спросил Гордость, указывая на Никки.

– Да.

– Это ведь принуждение, - сказал он.

Я не могла с этим поспорить и недостаточно хорошо их знала, чтобы объяснить, что я сделала это, чтобы спасти двух других мужчин, сидящих рядом со мной, что Никки похитил меня, и я использовала оружие, которое было у меня под рукой. Я не могла объяснить им это, так что я могла сказать?

– Да, это так.

– Но нас ты не хочешь принуждать?
– спросил он.

– Скажем, я не хочу сегодня пополнять мой список грехов.

Они, нахмурившись, глядели на меня.

– Грехов?

Мефистофель поинтересовался:

– Что это значит?

– Это значит, что лишение кого-либо воли является злом. Я предпочла бы больше этого не делать.

– А что может заставить тебя сделать это снова?
– задал вопрос Гордость.

– Самозащита или защита людей, которых я люблю.

Он посмотрел мимо меня на Никки:

– Ты угрожал Аните и ее людям?

– Да, - ответил Никки.

– Как?

– Я могу рассказать им?
– спросил он.

Я подумала и затем сказала:

– Конечно.

– Я помог похитить Аниту, и мы грозились убить Мику, Натаниэля и Джейсона, волка зова Аниты. Мы забрали ее оружие, воспользовались магией, чтобы удостовериться, что она не может позвать на помощь, и ранили ее. Она сделала то, что могла, чтобы заставить меня быть готовым совершить все, что угодно, чтобы защитить ее и ее любимых мужчин.

– Ты не винишь ее?
– уточнил Мефистофель.

– Нет.

– Почему нет?

– Не думаю, что могу.

– Что это значит?

– Это значит, что я не думаю, что могу винить Аниту в чем-либо. Я просто хочу доставлять ей удовольствие.

Гордость оглянулся на меня:

– Так он действительно твоя Невеста в полном смысле этого слова?

Я пожала плечами.

– Очевидно.

– Но тебе не нравится это. Ты беспокоишься, что лишила его свободы воли, - сказал он.

– Да.

– Почему?
– поинтересовался он.

– А вас бы это не беспокоило?
– спросила я.

Он только покачал головой, и его брат сделал то же самое. Хотя, возможно, я ошибалась, и они вовсе не были родственниками.

– Вы - братья?

– Кузены, - ответил Гордость.

– В вас видно сильное фамильное сходство, - заметила я.

– Не настолько сильное, как у Нечестивца и Истины, - возразил он.

– Верно, - согласилась я.

Я посмотрела на Джейка.

– Они не хотят быть очаровательными, и я - тоже, ну и что нам делать?

– Ты нас спрашиваешь?
– спросил Гордость.

Я повернулась к нему.

– Отлично, вам не нравлюсь я, а мне не нравитесь вы, это очевидно, но я собираюсь выяснить, что к вам чувствует мой внутренний тигр, итак, как вы хотите это сделать?

– Джейк предупреждал, что ты резкая.

– Ты еще не видел резкость, Гордость.

Он посмотрел на меня, и теперь в его глазах что-то появилось, возможно, интерес.

– Тогда я с нетерпением жду с ней встречи.

Я удержалась от улыбки.

– Это ты сейчас так говоришь.

Из дальней прихожей послышались голоса. Дамиан и Кардинал вошли, держась за руки, очень напоминая счастливую пару. Она взволнованно разговаривала с другой женщиной, которая могла быть только другим вертигром. Фамильное сходство было слишком сильным, так что без вариантов. Длинные желтые и белые локоны раскинулись по ее плечам. Ее глаза были такого же сине-золотого цвета, как и у Мефистофеля. Она была высока и соблазнительна, и когда она меня увидела, энергия просто-таки выплеснулась из нее. И этот всплеск был окрашен страхом. Почему она меня боялась?

– У вас прекрасные комнаты, - произнесла она с дрожью в голосе.

Жан-Клод сказал:

– Мы рады, что они вам понравились. Анита, это - Зависть.

– Зависть?
– переспросила я.

– Да, - ответил он.

– Гордость и Зависть, два смертных греха, - отметила я.

– Да, - согласился Гордость.

– Она - ваша сестра?

– Кузина.

– Семь смертных грехов и Мефистофель. Какой смысл в подобных именах в вашем клане? Чтобы продать ваши души дьяволу?