— Ох, как ты мне противна.

— А то я не знала.

— Всё, заткнись и иди в школу! Давай, давай! — она шутливо пихнула меня в плече. Я усмехнулась от нашей «дискуссии с пристрастиями».

Я вышла на улицу. Свет ударил мне в лицо. Я, будто вампир, попятилась назад в подъезд, но быстро пришла в себя.

День. Школа. Утро.

Мне абсолютно точно не нравились эти слова и все, что с ними связано, но уж лучше так, чем весь день просидеть дома. Я вдохнула запах воздуха. Неиспорченный, наивный и немного сладкий. Непорочный. Такой живой, страстный, и в то же время простой.

«Просто вдохни его».

«Делай вздохи. Вдох-выдох, вдох-выдох».

«Если у тебя нет ничего родного в этом мире, слушай воздух и тишину».

«Видишь? Мир касается нас своими пальцами, и передает свою энергию нам с помощью воздуха».

Слова Адама мелькнули в голове, и я удивилась из-за того, что до меня только сейчас дошел их смысл. Воздух — это не просто наше воображение, атомы и молекулы, оксиген и азот. Это что-то большее. То, что у нас никто не отберет, то, чего мы можем коснуться и не почувствовать прикосновения.

Я уже на полпути. Многие спрашивали меня: «Почему ты идешь в школу пешком?» Я немного смущалась и никогда не отвечала, что мои родители бедны, чтобы купить себе неплохую машину. Теперь мне это кажется смешным. Я всегда была очень злой, когда меня стеснялись, а тут я стеснялась собственных родителей! До чего же я была эгоисткой раньше, поверить не могу! Рано или поздно мы все меняемся, и я рада, что это явление произошло со мной. Просто жуть. Я раньше - не я, а просто какой-то призрак, вторая сторона, более мерзкая, глупая что ли.

Когда я вошла в школу, всё было, как всегда. Никто не обращал на меня внимания, но я иногда ловила кое-кого на ехидном перешептывании и тыканье пальцами. Мне это не то, чтобы неприятно, просто меня нервирует то, что люди так легко могут обсуждать чью-то жизнь за глаза, а о своей даже заговорить боятся.

«Мир — это чертеж, совсем неидеальный и неровный. В нем есть недосказанности и непредсказуемости. И он никогда не станет чем-то таким, чем стоит гордиться или вникать в подробности. Всё, что мы можем делать — это пользоваться тем, что нам было дано, рассчитывая на одну попытку сделать всё в наилучшем виде. Не стоит делать это всё идеальным. Нет ничего идеального. Совсем ничего. Мы — одинокие, но в то же время близкие. Видишь, что нас разъединяет? Ничего. Это просто невидимый, глупый барьер, который мы никогда не удосужимся переступить. А всё это из-за чего? А вот это единственный вопрос, заданный правильно, Дженн. Из-за бесчеловечности. Глупости. Морали. Здесь слишком много ответов, но стоит всего лишь уловить суть сказанного: мы сами решаем. Да, я верю, есть судьба там и всё такое, то есть то, что суждено нам пройти, но в некоторых ситуациях у нас есть выбор… Этот выбор порой бывает сложным и не таким, как нам хотелось бы, но в итоге мы делаем то, что должны. Не всегда получается то, что надо, но нужно стараться. Нет ничего такого, что мы утрачиваем навсегда. Нет ничего такого, чего нельзя было бы испытать вновь…»

— Эй, с тобой всё в порядке? — меня кто-то окликнул, и я повернула голову к незнакомому мне мальчишке. Он выглядел небольшим, так, на класс седьмой-восьмой, но его обеспокоенное лицо говорило о том, что ему не все равно на меня.

Спасибо, Господи, хоть за это!

— Да, всё хорошо.

Кому же принадлежали те слова? У меня что, склероз, раз я не могу вспомнить? И сегодня что, день воспоминаний?

Когда же я, наконец, смогу разобраться в своей голове, а не строить из всего чертову головоломку?

Видимо, никогда.

Я прошла и остановилась возле своего шкафчика. Кстати, я вам о нем ещё не рассказывала!

Шкафчики у нас в школе выставлены в ряд. Изначально мне это не так уж и нравилось, но время проходило, и я вообще забывала о его существовании. У меня здесь есть всё — какие-то выброшенные жвачки, непонятно откуда взявшиеся помятые листы, разные изделия на рисовании, чертежах, технологиях, проще говоря — всякий бред. Я никогда не была чистюлей, да и вообще, у меня всегда и везде беспорядок. Я не ухаживаю за своими вещами, чем всегда отличалась от своей мамы. Она — это просто убирающийся монстр, в хорошем смысле. Если увидит какую-то пылинку — её сразу же надо ликвидировать. Я не говорю, что она помешана на этом, но иногда это действительно выходит за грани приличия.

В общем, я беру кое-какие тетради и иду на урок. Первый у меня — геометрия. Лично я его не очень люблю, но этот урок мне нравится больше, чем алгебра. Просто, на мой взгляд, это в кое-чем проще, а в кое-чем сложнее. Да, я умею доступно объяснять. Но мне всё равно этот урок хоть чуточку, но нравится.

Я забегаю в класс прямо перед началом, и, слава Богу, ведь этот несносный учитель ненавидит опоздания. Я раскрываю книгу, которую начала читать недавно, но она так увлекла меня, что прочла её буквально всю за несколько часов. Книга о любви, и даже называется она «По дороге к любви», но что мне наиболее в ней нравится — так это то, что девушка в ней бежит от всего.

От обид.

От страха.

От переживаний.

От болезней.

От мечты.

От планов.

От ошибок.

От клетки.

От страха.

От фатальностей.

Я открыла её и начала вспоминать, на чем я остановилась…

«Я никогда не жил такой полной жизнью, как в это короткое время, когда ты была со мной. В первый раз в жизни я ощущал эту полноту, меня переполняла радость и ощущение свободы. Ты стала для меня недостающей частичкой моей души, ты была мне воздухом, которым я не мог надышаться, ты была кровью, которая бурлила в моих жилах. Думаю, если справедлива теория переселения душ, то во всех наших прошлых жизнях мы с тобой были вместе. Я знаю тебя совсем недолго, но у меня такое чувство, будто я знал тебя всегда.