Торговец не любил, чтобы кто-то помогал ему разгадывать загадки.

На Компостелу опустилась темнота, и ночной покой одолел дневную суматоху. Паломники разошлись по гостиницам или спали на улицах, ничего не зная о том, сколько людей убивают или грабят в этом святом городе после заката.

На площади раздался шум шагов. Закутанный в плащ человек подошел к собору, обошел вокруг этого огромного здания в форме креста и приблизился к южному трансепту.

Недалеко от этого места, возле южного портала, который еще называют «Ворота Платериас», стоял в ожидании, скрестив руки на груди, Славник. Судя по его неровному дыханию и выражению лица, ему было не по себе. И действительно, сейчас ему очень хотелось быть где-нибудь еще. Чтобы заглушить тревогу, он рассматривал рельефы, высеченные на портале. Говорили, их создал умелый резчик из Тулузы.

И вдруг ожидание закончилось В нескольких шагах от себя он увидел Доминуса.

— Здравствуйте, мой господин! — сказал чех и пошел ему навстречу.

Вольный граф остановился перед своим вассалом и недоверчиво смерил его взглядом, словно почувствовал неладное. Заметив это, Славник отвел взгляд в сторону.

— Наше дело уже близко к завершению, мой вассал, — сказал Доминус. — Смотри не подведи меня именно сейчас.

Чех поклонился, надеясь почтительным приветствием вернуть доверие Доминуса, и ответил:

— Я никогда не подведу вас, мой господин. Я ваша рука и ваш меч.

— Желаю себе этого. Теперь скажи мне, нашел ли ты мальчика.

— Да, и мы взяли его в заложники. Указания, как найти имение, оказались точными.

— Как видишь, данные, которые я получил в Тулузе, оказались полезными, — усмехнулся довольный собой Доминус. — А что с женой торговца? Что с его слугами? Вы их…

— Убили. Они все мертвы, — солгал Славник.

— Прекрасно! Мальчика мы обменяем на книгу. Игнасио будет сговорчивым. Мы легко ее получим.

— Книгу… конечно, — пробормотал чех.

— Все произойдет этой ночью. Помни, мы вмешаемся только после того, как торговец получит последнюю часть книги. Мы должны подождать несколько часов, пока он войдет в библиотеку к Асклепию. Смотри не убей его. Он нужен нам живой.

Славник посмотрел на Доминуса ничего не выражающими пустыми глазами и ответил:

— Да, мой господин.

— Иди готовься, осталось совсем мало времени. — Вольный граф повернулся, чтобы уйти, но перед уходом добавил: — Запомни хорошо, Славник, ты не должен меня подвести.

Чех опустил голову в знак подчинения и ничего не ответил. Дождавшись, пока Доминус исчез среди ночных теней, он пошел в свое убежище. Когда он поворачивался спиной к собору, в его уме, словно молния, вспыхнула мысль: предатель!

Но в самом ли деле его измена Доминусу будет предательством? Он ведь хочет изменить не ради честолюбия и не из-за жадности, а для того, чтобы вернуть себе гордость и благородство. На самом деле Доминус обманул его — пообещал славную судьбу, которой можно гордиться, а сделал больше похожим на наемного убийцу, чем на вассала. «Нет, — решил Славник, — измена — не предательство, а восстание против недостойной жизни, которую навязал господин». Доминус забыл об идеалах рыцарства и утратил чувство меры. А в нем самом еще не угасло желание стать таким, каким был его отец, честный и твердый духом воин.

Но если он действительно намерен пойти этим путем, ему нужно сделать лишь одно — уничтожить «Утер Венторум». Даже самый добродетельный рыцарь, если ему пообещают власть над сверхъестественным миром, может так же, как Доминус, свернуть с прямого пути.

Славник испытывал незнакомое ему чувство — чистое, но неопределенное. Он не мог подобрать ему определение, но это не имело большого значения. Важно другое: он знал, что, наконец, нашел цель, ради которой стоило бороться.

Уберто был заперт в какой-то лачуге и сидел в темноте на шатком стуле со связанными руками. Стены лачуги были голые и без окон. Ни стола, ни лампы. Воздух пропитался запахом сена, который щекотал пленнику ноздри и мешал дышать. В полумраке Уберто мог рассмотреть только очертания большой двери, запертой на засов. Свет, проникавший снаружи, превращал щели между ней и дверным проемом в светящуюся кайму. За дверью стоял на страже хромой, а великан, должно быть, ушел по какому-то делу.

Мальчик напряг слух, стараясь услышать, что происходит за дверью, и тут осознал, что уже давно оттуда не доносилось ни одного звука. Может быть, хромой тоже ушел?

Уберто набрался мужества и попытался встать. Если его и в самом деле оставили без охраны, надо набраться смелости, дойти до этой двери и попытаться сбежать. При связанных за спиной руках и онемевших мышцах двигаться было тяжело, но Уберто сделал над собой усилие, согнулся в поясе и наклонился вперед. Его лицо сморщилось, как при судороге, он упал на колени и оказался на полу. Спина не гнулась, словно деревянная, и к тому же болела.