И, наконец, в-третьих, это ситуации, когда ответственность возлагается по правилу одного года и одного дня: если потерпевший, которому был причинен телесный вред, скончался в течение этого срока, то его причинитель может быть признан виновным в совершении убийства. И хотя в большинстве штатов это архаичное правило общего права отменено судебными решениями или законодательно, в некоторых юрисдикциях оно продолжает действовать, в частности на федеральном уровне. [347] В отдельных штатах, например в Калифорнии, правило одного года и одного дня действует в несколько измененном виде. [348] Ясно, что в случаях применения указанного правила о какой-либо причинной связи говорить очень трудно.

Второй конститутивный элемент преступления – mens rea. Как отмечалось, он означает «виновное состояние ума», которое должно быть установлено, чтобы лицо было осуждено за совершенное им деяние. [349] Это требование первоначально английскими, а затем и американскими юристами было возведено в важнейший прицип уголовного права. Ими неизменно повторяется максима “Actus non facit reum, nisi mens sit rea”, означающая, что действие не делает человека виновным, если состояние его ума невиновно. Значение этого принципа в одном из своих решений подчеркнул Верховный суд США: «Утверждение, что вред может быть равносилен преступлению, если только он причинен при наличии mens rea, не является провинциальным или временным понятием. Оно является… универсальным и настоятельным в зрелых правовых системах.» [350]

Из вышеизложенного, казалось бы, можно сделать вывод, что требование установления mens rea является абсолютным, а сам этот термин – четким и определенным. Однако в действительности это не совсем так. Прежде всего потому, что есть ряд преступлений, ответственность за которые в силу действия института строгой ответственности (strict liability) возлагается без установления вины, [351] а также потому, что архаичное mens rea не раскрывает содержания субъективной стороны преступления. Так, по словам Флетчера, нет термина более двусмысленного, чем «почтенное латинское словосочетание mens rea, которое преследует англо-американское право». [352]

В федеральном уголовном законодательстве было обнаружено около 80 терминов, используемых для обозначения различных «оттенков» mens rea, естественно, не имеющих законодательного определения. [353] Ненамного лучше обстояло дело в уголовном праве штатов, особенно тех, где были сильны позиции общего права.

Такое положение кардинально изменилось в большинстве штатов, где под влиянием Примерного УК были приняты новые уголовные кодексы.

В отличие от старой концепции mens rea, выработанной в рамках общего права, с ее сущностью в виде моральной упречности (moral blameworthiness), [354] авторы Примерного УК в основном исходят из того, что виновность (culpability) [355] – это психическое отношение лица к деянию и его последствиям.

Вместо существовавших ранее в доктрине трех основных форм виновности (намерения, примерно представлявшего собой прямой умысел, неосторожности – косвенный умысел и легкомыслие и небрежности), а также их различных комбинаций, [356] Примерный УК предложил четыре формы или, как еще говорят, уровня виновности: «Лицо не является виновным в совершении посягательства, если оно не действовало с целью, с осознанием (заведомо), неосторожно или небрежно в зависимости от того, что требуется по закону в отношении каждого из материальных элементов посягательства» (п. 1 ст. 2.02).

Эти формы виновности определяются применительно к вышерассмотренным, по терминологии Примерного УК, материальным элементам преступления – к поведению, сопутствующим обстоятельствам и результату, но не обязательно ко всем трем. Элементный подход, или анализ, как еще говорят американские ученые, по праву считается одним из важнейших достижений авторов Примерного УК и, как будет показано ниже, реформы американского уголовного права.

Указанные формы виновности по Примерному УК (п. 2 ст. 2.02) применительно к результату можно изложить следующим образом, сопроводив небольшими комментариями.

Лицо действует «с целью» в отношении результата, если его сознательная цель – причинение такого результата. П. Робинсон пишет, что, хотя обычно уголовное право относится к мотиву безразлично, цель показывает, что лицо, причиняя определенный результат, имеет какой-то конкретный мотив. [357]

Лицо действует «осознанно» (заведомо) в отношении результата, если оно, не преследуя цели достижения результата, осознает, что его поведение практически наверняка причинит такой результат. Отличие осознанного поведения от поведения «с целью» состоит в том, что лицо не желает вызвать результат.

В отличие от «цели» и «осознания» определения двух других форм виновности применительно к результату представляются менее четкими. [358]

Лицо действует «неосторожно» в отношении результата, если оно «сознательно пренебрегает» существенным и неоправданным риском наступления результата. Различие между второй и третьей формами виновности зависит от степени риска: в случае осознания он является очень большим (выражен словами «практически наверняка»), а в случае неосторожности – «существенным».