Шрифт:
– А мы дали пресс-конференцию. Завтра её материалы появятся в газетах.
– Вот и хорошо. Теперь мне будет что возразить тем, кто вздумает выступать против этого законопроекта. Ткну им в морды запись этого выступления, и пусть тогда думают, действительно ли я злоупотребляю своими полномочиями, или просто забочусь о народе!
Глава 41
DURA LEX, SED LEX
Всю первую половину августа Регион кипел, как гибрид раскалённого котла с пожаром в сумасшедшем доме. Выступление серийного убийцы по радио вызвало бурную реакцию; его обсуждали повсюду; в газетах развернулась полемика, и даже издания региональной Коммунистической партии, на время забыв о своих любимых темах — критике губернатора и восхвалении своего лидера — присоединились к обсуждению. Но они не были бы собой, если бы не ввернули, что при таком никудышном губернаторе действительно может случиться всё что угодно, раз он прикормлен Америкой и московским олигархом Шестопаловым, а вот коммунистический лидер Коренев не допустил бы такого разгула преступности. То, что главный коммунист Региона в приватном разговоре обильно пересыпал речь теми самыми словами, журналисты его газет явно забывали.
Только было начала стихать шумиха вокруг выступления Рейнмена, как грянул новый гром: губернатор Лученков объявил о введении нового закона в региональную конституцию и новой статьи в уголовный кодекс. Эта статья предусматривала судебное преследование за употребление нецензурной брани в общественных местах. Первое привлечение к ответственности несло за собой штраф в 100 минимальных окладов, лишение свободы на 3 месяца и 1 год исправительных работ; вторичное нарушение каралось штрафом в 200 минимальных окладов, годом лишения свободы и двумя годами исправительных работ, а третичное привлечение к ответственности несло за собой отметку «рецидивист», отбытие двух с половиной лет лишения свободы в колонии строгого режима и штраф в 500 минимальных окладов. Под запрет попала любимая многими группа «Ленинград»; за написание на стене или заборе слова из трёх букв тоже полагалось наказание. Усиливался милицейский контроль за общественным порядком, особенно в ночные часы. Чтобы обеспечить максимальный контроль за улицами и дворами, губернатор объявил о расширении кадрового состава МВД с тщательной проверкой поступающих.
Несовершеннолетних нарушителей закона полагалось ставить на учёт в милиции. При повторном нарушении порядка «крутые тины» отправлялись на перевоспитание в закрытый интернат, а их семьям начислялся такой штраф, что потом родители должны были приложить все усилия, чтобы не допустить повторной выплаты за проделки своего чада.
В обращении к народу губернатор пояснил, что такие суровые меры принимаются в целях общественной безопасности. Автор послания по радио уже убил 20 человек и останавливаться не собирается.
– Я убеждён, что рано или поздно он будет пойман, — продолжал губернатор, — но, пока этого не произошло, я не могу позволить ему убивать и дальше. Мне доверен Регион, мои избиратели облекли меня доверием, я отвечаю за каждого жителя Региона и не хочу, чтобы кто-то устраивал мясорубку на моей территории. Я мало занимался до сих пор общественным порядком, и проблема зашла слишком далеко. Порядочным людям неприятно слышать матерщину и видеть разгром. И если один из них пошел на крайние меры, дольше игнорировать проблему нельзя.
Это выступление Лученкова и его новый закон вызвали новую бурю. Реакции были самыми разными. Кто-то одобрял действия губернатора, считая, что давно пора было навести порядок, кто-то негодовал, что новый закон нарушает права и свободы людей и свободу слова; не раз губернатора сравнивали с Большим Братом из романа «1984», оппозиция сыпала попрёками и насмешками, «продвинутые» граждане с пеной у рта вопили, что мат из русского языка не изымешь и новый закон провалится. Больше всех лютовали коммунистические газеты, никогда не упускающие возможности поддеть губернатора.
… Утром 16 августа Синдия не спеша шла по улице Карла Маркса на свой любимый пляж, «лягушку», где познакомилась с Павлом. БМВ она оставила в гараже — ничего, 3 километра можно и пешком пройти, да и для фигуры это будет полезно.
Улица ещё не успела раскалиться под солнцем, прохладный бриз с моря шелестел в кронах тополей, от белых стволов которых ещё дышало свежей прохладой. Прохожих было мало, машин ещё меньше, и Синдия наслаждалась редкой для большого города тишиной.
В конце улицы на автобусной остановке топталась тётка в крикливом ярко-красном платье, туго обтянувшем массивное потное тело, карауля груду сумок, пакетов и авосек. Взглянув на неё, Синдия тут же почувствовала себя похожей на вязальную спицу. Но она в свои 38 лет благодаря своей фигуре выглядела девушкой, а эта женщина, явно её ровесница, уже казалась старше своих лет…
Тишину нарушило ворчание подползающего к остановке автобуса и пронзительный вопль бабищи:
– Ирка!!! Ируся, автобус пришёл! Да дома купишь этот журнал, на… он тебе … сейчас!
«Верно говорят, дуракам закон не писан, и дурам тоже!» — брезгливо подумала Синдия, которую словно грязью обрызгало. За две недели после введения нового закона она уже стала отвыкать от брани на улицах, и вот снова-здорово!
И тут события стали принимать необычный оборот. Подбежавшая Ирка и её горластая подруга подхватили свои торбы и ломанулись к автобусу, как вдруг дорогу им перегородили двое милиционеров. Один из них раскрыл удостоверение и обратился к бабе в красном платье: