Павел даже присвистнул:

– Так Одинокий Голубь — это Тошка? Что ж, признаю, он меня провёл. А неплохой у него эпистолярный стиль выработался! В школе он у меня сочинения списывал, а теперь и сам научился сочинять! Ты говорила, что вы пишете в «Мозаику» под никами, но не раскрывала их. Я все мозги сломал, пытаясь угадать, кто вы, но так и не докумекал.

– Я леди Вейдер, — ответила Синдия, — а Иветта — Чёрная Молния.

– Ясно. Можете гордиться, я так и не раскрыл ваше инкогнито.

– Ты тоже можешь гордиться. С апреля мы так и не получили улик, которые могли бы раскрыть твоё дело. Ты не попал ни в один список подозреваемых. Так что счёт в твою пользу.

– Был в мою пользу, — вздохнул Павел. — Что теперь? Тошке позвонишь, что поймала Рейнмена?

– Не знаю, — честно ответила Синдия. — даже не знаю, что делать.

Она ещё раз посмотрела на Павла и поняла, что не принимает той правды, которую так искала. И ещё острее сочувствует не жертвам Рейнмена, а ему самому, семилетнему мальчику, ставшему свидетелем убийства одноклассника, четырнадцатилетнему подростку, избитому дворовой «бригадой», восемнадцатилетнему юноше, на глазах у которого был убит его дядя, и наконец — сидящему перед ней двадцатипятилетнему молодому человеку с мускулистым телом, бесконечно усталым взглядом и седыми висками. Она не могла довести до конца дело и предать человека, доверившегося ей. Он любит её, он поверил ей, и она его не предаст.

Она не знала, как можно помешать правде выплыть наружу, но знала одно: накладывать на себя руки, предварительно убив Павла, она не будет. Жить ей совершенно не расхотелось. И любить тоже.

– Я боюсь потерять тебя, — сказал вдруг Павел. — Это единственное, чего я боюсь. На остальное мне наплевать.

Синдия подошла к нему, села на подлокотник его кресла и осторожно, не зная, как он отреагирует, провела ладонью по его волосам. Парень вздрогнул, но не отшатнулся.

– Дурачок, — вздохнула Синдия. — чего ты боишься? Не знаю, зачем я так стремилась раскрыть дело Рейнмена, если не собираюсь его завершать!

– Почему? — тусклым голосом спросил Павел, не шевелясь. — Что тебе помешает?

– Не что, а кто. Ты, да и я сама. Я ведь тоже не хочу тебя потерять.

– У тебя могут быть неприятности из-за меня.

– Откуда? Больше никто не знает всю правду! И не узнает, если я не захочу! — Синдия не знала, откуда у неё на языке взялись эти слова, но понимала, что они связали её обязательством на всю жизнь.

– Синди, — только и прошептал Павел, приподнимаясь. Он тоже не ждал от неё такого.

– Ты лучше скажи, что за машина стояла в Ударном, — ответила Синдия. Павел вопросительно посмотрел на неё, а Синдия уточнила:

– В Ударном, рядом с местом убийства Сидорова были найдены отпечатки протекторов машины, внедорожника среднего размера. Я предположила, что это «Нива 4 Х 4».

– Нет, это «Мерседес» М – класса, действительно не очень большой джип. Я его обкатывал на просёлках, а в Ударное заезжал передать посылку маминой родственнице и как раз собирался уезжать, когда появились эти пьянчуги. Сидоров — это ведь тот урод, который долг вымогал?

«Понятно, почему опросы жителей Ударного ничего не дали. Их спрашивали, не приезжал ли накануне убийства в село незнакомый человек, — подумала Синдия. — А про родственников из города мы не спрашивали, вот «ударники» нам честно и ответили!». — Да, он. Кстати, с ним я тебя понимаю.

– Неужели и в Москве уже появились Сидоровы?

– Ты не представляешь, как их там много. А покрышки на джипе ты уже поменял?

– Спасибо за совет. Так и сделаю.

– Вот и сделай, пока мы не добрались до нашего гаража. Когда ты убил двух крикунов возле бара, кто-то в баре видел, куда ты побежал, — выдавать Лизу Маркину Синдия не стала. — Так мы вышли на Лермонтовский проезд.

Павел посмотрел на неё так, словно видел впервые:

– Ты серьёзно советуешь мне замести следы? Ты, следователь, советуешь преступнику…

– Разумеется, — перебила его Синдия, устало отмахнувшись. — Ради тебя я совершаю должностное правонарушение, но с одним условием: ты перестанешь убивать. Ради меня, Паша, — она подошла к парню и взяла его за руки. — Пожалуйста. Сделай это ради меня, если действительно меня любишь.

– А эти поганки пускай продолжают смердеть на всю округу? — но парень буркнул это уже почти без запала. Синдия прищурилась в ответ:

– Ты уже слегка приструнил их. А если захочешь, можешь и подавно напугать до немоты. Ну же, Тао Брэкстон! Мобилизуй свою фантазию! Ведь ты даже без ножа и маски сможешь нагнать страха!

– Что-то придумаю, — задумчиво пробормотал Павел.

– Кстати, я начала тебя подозревать, когда ты сказал, что тебе залило кухню. Дело в том, что в ту ночь ветер дул с востока, а окна твоей кухни выходят на запад, так что залить её никак не могло.