Тоска просто.

Мало того, что фильм был омерзительный, вдобавок ко всему сзади сиде-ли какие-то уроды, которым было глубоко наплевать на происходящее на эк-ране.

«Вот уроды!» - подумал я, став невольным слушателем разговора студен-тов. Не знаю, почему я так решил, просто разговор был каким-то непривыч-ным. Несколько кремяных и не очень парней обсуждали какую-то новую рус-скую снайперскую винтовку, восхищаясь ее превосходством над американ-ским и немецким аналогом. Бесило меня так, что мне просто стало смешно от этого, я едва не рассмеялся на весь кинотеатр. Для этих людей завалить сессию значит только одно – пойти в армию. Туда, где и используют эти са-мые винтовки. Хотя, нет, у них у всех, конечно же, плоскостопие и они не годны к службе.

А у меня плоскостопия нет. На медкомиссии сказали – здоров, годен.

Эти далеко не тупые люди понимали, что армия - это не СВД и «Винто-рез», и даже не Т-90 с «Черной акулой». Армия – это нечто другое. Это то ме-сто, где их социальный статус вообще никого не волнует. Они, такие умные, мажоры и - в армию? в царство вонючих портянок и быдланов? Тех, кто по их представлениям, способен только убирать за ними продукты их жизнедея-тельности? Тех, о ком они придумали столько мифов и легенд об их образе жизни? Вот пострелять из этой самой винтовки на шашлыках, за городом, по пустым бутылкам – это нормально.

Впрочем, их хватило минут на десять разговора о великой Русской ар-мии, дальше начался разговор о том, где достать флайер на какую-то пафос-ную вечеринку, предстоящую в конце месяца.

Хотя, вот, музыка в этом мерзком фильме, была просто сногсшибатель-ная, это да. Лучше музыки я не слышал, точно говорю, просто офигительная там музыка была.

А Насте фильм понравился. Вначале она, правда, поныла, что места плохие, в середине зала. Потом успокоилась и смотрела фильм просто запоем каким-то. Если честно, мне нравилось с ней вот так сидеть, просто сидеть и чтобы она была рядом. Может, она ждала от меня каких-то конкретных дей-ствий, не знаю. Вдыхать аромат ее духов и украдкой восхищаться ей – вот, что мне нравилось и все, только бы она не говорила о всяких сволочах.

Фильм закончился, до следующего объявили перерыв на полчаса. Хотел я, было, посмотреть титры - узнать автора музыки. Но куда уж там, все повска-кивали и рванули к выходу, не стесняясь наступать на ноги.

Вот почему не люблю «общественные места» - потом воняет от всех, да ещё от носков аромат.

Мы тоже вышли из зала. Настя ушла по своим женским делам, а я пошел купить что-нибудь поесть и попить. Блин, вот она - паранойя на марше. Чело-век видит, что в кинотеатре все пьют и едят. Так по ящику показывают. Он идёт и делает так же. Нельзя побывать в кинотеатре и не купить попкорна и кока-колы, такой стереотип. Деньги небольшие, да сколько вас таких за день пройдет!

Такая тоска опять напала. Вот, пришел я в этот кинотеатр поганый, смотрю тупое кино, мерзкое. Сзади уроды какую-то мерзость говорят. И на фига все это? Из-за Насти?

Вышел я на крыльцо, покурить. Народу немного там было, только те, кто тоже покурить вышел между сеансами. Уродская «Ауди» уже уехала - и хоро-шо, что уехала. Поставил купленную фигню на барьер крыльца, достал сига-рету и сел на корточки. Сижу и не прикуриваю, просто кручу сигарету в ру-ках, и так мерзко мне.

– А, вот ты где, – голос в спину.

Настя вышла на улицу.

– Дай курить, - говорит.
– О, ты и кока-колы купил!

Я невольно улыбнулся, когда давал ей сигареты. Не знаю, почему улыб-нулся, рефлекс какой-то сработал подлый.

– У тебя красивая улыбка – говорит, - почаще улыбайся.

А мне опять так мерзко стало.

Отошел я и облокотился на барьер, отвернулся и закурил. Грудь сразу за-ныла, хорошо Артур всадил.

– Настя, - говорю, - а с чего ты, такая вот красивая, популярная и вдруг ко мне такой интерес проявляешь?

Она подошла и встала рядом, тоже облокотилась и посмотрела туда, куда я смотрел. Хотя если честно, никуда я не смотрел.

– Да ты тоже ничего себе, - говорит.

– Почему? – говорю.

– Ну, ты такой симпатяга всегда в школе был, а сейчас вообще просто от-падный стал. Джош Хартнетт. Просто копия его.

Это, наверное, комплимент был, а я не знаю, кто такой этот «Джош Харт-нетт». Наверное, обнять я ее должен был. А мне опять так тоскливо сделалось.

– Иногда я хочу уродцем быть, - говорю и пепел стряхиваю.

– Почему это еще? – сказала Настя и очки свои темные одела.

– Ну вот, это… не знаю, как сказать.

Действительно, не знал я, почему. Хотелось и все. Хотелось, чтобы никто меня не трогал, будто меня и нет вовсе. И, кроме того, подумалось тогда: «будь я уродцем, хрен бы тут стояла бы со мной, ты даже не посмотрела бы в мою сторону».