Шрифт:
Иоланта медленно выдохнула и продолжила чтение.
«31 августа 1013.
Самый фантастический день.
Я ускользнула с середины «Тита III», сбежала от фрейлин и поспешила в «Универмаг тонких наук и редкостей», магазин Константиноса. Едва я вошла, видение повторилось в седьмой раз, чего раньше не случалось.
Только теперь я ясно разглядела приметное кольцо на руке, водившей пером.
Когда же образы угасли, в шоке подняла собственную ладонь. Кольцо на правом указательном пальце идентично тому, что выковали для Гесперии Величественной. Другого такого нет во всех магических королевствах.
Эта женщина – я».
Рука Иоланты взлетела к горлу.
«Я рассмеялась. Вот так так.
Однажды в своем видении я рассказала отцу, что некая атлантийская девушка станет самой влиятельной персоной в Державе. Потом, встретив эту девушку наяву, повторила ему то, что говорила в видении. Ведь никто не может намеренно изменить предвиденное. Отцу ужасно не понравилась возможность, что однажды он, прямой потомок Тита Великого, перестанет быть абсолютным властителем королевства.
Но на сей раз я никого не обижу.
Я нашла книгу, дотащила ее до стола, взяла с подставки перо и испортила энциклопедию, как делала это в видении.
И лишь закончив, вспомнила о настольном календаре. В видении на нем всегда двадцать пятое августа. Но сегодня тридцать первое. Я посмотрела на календарь: двадцать пятое августа! Устройство не работает уже неделю.
Меня нечасто радует собственная правота – способность видеть проблески будущего расстраивает и заставляет волосы вставать дыбом. Но в этот момент я дрожала от возбуждения.
Повинуясь импульсу, я снова открыла книгу, дошла до раздела просветляющих средств и вырвала последние три страницы. Рецепты, данные здесь, полны ошибок. Не хотелось, чтобы какой-нибудь бедный ученик от них пострадал».
Они перевернули страницу, но там больше ничего не было. Они продолжали листать. По-прежнему пусто. Тогда принц закрыл журнал и убрал его обратно в сумку.
Затем взглянул на Иоланту.
Она поняла, что должна что-то сказать, но не решилась облечь свои мысли в слова из страха обнаружить, сколь крепко сжата длинной рукой фатума.
Из страха, что, возможно, придется принять идею, будто судьбы ее и принца переплетены задолго до их рождения.
* * *
– Расскажи мне о видении, в котором она видела твою смерть, – попросила Фэрфакс, возвращаясь к ужину. – Об этом ты тоже прочитал в дневнике?
Тит медленно откинулся назад. Будь проклята сыворотка правды. И будь проклята клятва кровью, не позволяющая ему лгать. С тем же успехом можно ослепить художника или отрезать пальцы скульптору – ведь Тит был мастером лжи.
– Да.
– Когда это случится?
– Я описан на исходе отрочества. То есть... в любой день.
Иоланта несколько раз моргнула, посмотрела на свою тарелку, потом снова на него:
– Почему?
– Нет «почему». Все умирают.
– Ты говорил, мол, дневник показывает только то, что ты должен знать. Зачем тебе знать, что ты умрешь молодым?
– Чтобы соответственно подготовиться. Осознание ограниченности времени концентрирует разум.
– А может произвести и обратный эффект. Другой мальчик мог бы забросить все это дело.
– Тому мальчику не надо бояться встретиться с матерью в следующей жизни, ничего не достигнув в этой. Кроме того, нельзя сбежать от своей судьбы. Подумай, сколько усилий предпринято, чтобы помочь тебе избежать неизбежного. И взгляни, где ты сейчас.
На подносе с едой принесли также чайник, на него-то Фэрфакс и устремила взгляд. Чай сам по себе выплеснулся из носика, выгнулся в воздухе великолепной дугой и наполнил чашку, не пролив ни капли. Фэрфакс обхватила руками чашку, словно замерзла и нуждалась в тепле.
– То есть, в конце я могу оказаться в одиночестве против Лиходея.
Эта мысль пугала Тита едва ли не больше, чем нависшая над ним смерть.
– Пока я живу и дышу, я буду с тобой. И прикрою тебя.
Ее пальцы изогнулись, затем сжали чашку.
– Никогда не думала, что скажу это, но я хочу, чтобы ты жил вечно.
Он не нуждался в вечной жизни, но хотел бы прожить достаточно долго, чтобы забыть вкус страха.
– Ты сможешь жить вечно за меня.
Их взгляды встретились – и застыли.