На бой, на бой!

Пролетела над Русью Жар-птица,

Ярый гнев зажигая в груди...

Богородица наша Землица,

Вольный хлеб мужику уроди!

Сбылись думы и давние слухи,

Пробудился Народ-Святогор —

Будет мед на домашней краюхе

20 И на скатерти ярок узор.

За Землю, за Волю, за Хлеб трудовой

Идем мы на битву с врагами —

Довольно им властвовать нами!

На бой, на бой!

Хлеб да соль, Костромич и Волынец,

Олончанин, Москвич, Сибиряк!

Наша Волюшка — Божий гостинец —

Человечеству светлый маяк!

От Байкала до теплого Крыма

30 Расплеснется ржаной Океан...

Ослепительней риз серафима

Заревой Святогоров кафтан.

За Землю, за Волю, за Хлеб трудовой

Идем мы на битву с врагами —

Довольно им властвовать нами!

На бой, на бой!

Ставьте ж свечи Мужицкому Спасу!

Знанье — брат, и наука — сестра.

Лик пшеничный с брадой солнцевласой —

40 Воплощенье любви и добра!

Оку Спасову сумрак несносен,

Ненавистен телец золотой;

Китеж-град, ладан Сарбвских сосен —

Вот наш рай вожделенный, родной.

За Землю, за Волю, за Хлеб трудовой

Идем мы на битву с врагами —

Довольно им властвовать нами!

На бой, на бой!

Верьте ж, братья, за черным ненастьем

50 Блещет солнце — Господне окно;

Чашу с кровью — всемирным причастьем,

Нам испить до конца суждено.

За Землю, за Волю, за Хлеб трудовой

Идем мы на битву с врагами —

Довольно им властвовать нами!

На бой, на бой!

<1917>

293

Меня Распутиным назвали:

В стихе расстригой, без вины,

За то, что я из хвойной дали

Моей бревенчатой страны,

Что души-печи и телеги

В моих колдующих зрачках,

И ледовитый плеск Онеги

В самосожженческих стихах,

Что васильковая поддёвка

Меж коленкоровых мимоз,

Я пугачевскою веревкой

Перевязал искусства воз.

Картавит дружба: «Святотатец»

Приятство: «Хам и конокрад»,

Но мастера небесных матиц

Воздвигли вещему Царьград.

В тысячестолпную Софию

Стекутся зверь и человек.

Я алконостную Россию

Запрятал в дедовский сусек.

У Алконоста перья — строчки

Пушинки — звездные слова;

Умрут Кольцовы-одиночки,

Но не лесов и рек молва.

Потомок бога Китовраса,

Сермяжных Пудов и Вавил,

Угнал с Олимпа я Пегаса

И в конокрады угодил.

Утихомирился Пегаске,

Узнав полеты в хомуте...

По Заонежью бродят сказки,

Что я женат на Красоте,

Что у меня в суставе — утка,

А в утке — песня-яйцо...

Сплелись с кометой незабудка

В бракоискусное кольцо.

За евхаристией шаманов

Я отпил крови и огня,

И не оберточный Романов,

А вечность жалует меня.

Увы! Для паюсных умишек

Невнятен Огненный Талмуд,

Что миллионы чарых Гришек

За мной в поэзию идут.