empty-line/>

Гербарий не полонит...

Люблю величавых старух,

В чьих шалях шумы ракит,

Чьи губы умели разжечь

В мужчине медвежий жар,

Отгулы монгольских сеч

И смертный пляс янычар!

Старушья злая любовь

Дурманнее белены,

Салоп и с проседью бровь

Таят цареградские сны:

В Софию въехал Мурат,

И Влахерн — пристанище змей...

Могуч, боговидящ и свят,

Я — сын сорока матерей!

И сорок титанов-отцов,

Как глыбу, тесали меня...

Придите из певчих сосцов

Отпить грозового огня!

<1921>

412

Узорные шаровары

Вольготней потных кузнечных...

Воронье да злые пожары

На полях родимых запечных.

Черепа по гулким печуркам,

В закомарах лешачий пляс.

Ускакал за моря каурка,

Добрый волк и друг-Китоврас.

Лучше вихорь, пески Чарджуев,

На пути верблюжий костяк...

Мы борцы, Есенин и Клюев,

За ковригу возносим стяг,

За цветы в ушах у малайца,

За кобылий сладкий удой!

Голубке и ржаного зайца

Нам испек Микула родной,

Оттого на песенной кровле

Воркование голубей...

Мы — Исавы, в словесной ловле

Обросли землей до грудей.

И в земле наших книг страницы,

Запятые — медвежий след!..

Не свивают гнезд жаро-птицы

По анчарным дебрям газет.

На узорчатых шароварах

Прикурнуть ли маховику?..

Лишь пучина из глубей ярых

Выплескивает строку.

<1921>

413

Повешенным вниз головою

Косматые снятся шатры

И племя с безвестной молвою

У аспидно-синей горы.

Там девушка — тигру услада,

И отрок геенски двууд...

Захлестнутым за ноги надо

Отлить из кровинок сосуд.

В нем влага желёз, сочленений

И с семенем клей позвонков...

Отрадны казенному сени

Незыблемых горных шатров.

Смертельно пеньковой тропою

Достичь материнской груди...

Повешенных вниз головою

Трещоткою рифм не буди!

<1921>

414

У вечерни два человека —

Поп да сторож в чуйке заплатанной.

На пороге железного века

Стою, мертвец неоплаканный.

Бог мой, с пузом распоротым,

Выдал миру тайны сердечные:

Дароносица распластана молотом,

Ощипаны гуси — серафимы млечные,

Расстреляны цветики на проталинках

И мамины спицы-кудесницы...

Снегурка в шубейке и валенках

Хнычет у облачной лестницы:

Войти бы в Божью стряпущую,

Где месяц — калач анисовый!..

Слезинка над жизненной пущею

Расцветет, как сад барбарисовый.

Спицы мамины свяжут Нетленное —

Чулки для мира голопятого,

И братина-море струнно-пенное

Выплеснет Садко богатого.

Выстроит Садко Избу соборную,

Подружит Верхарна с Кривополеновой

И обрядит Ливерпуль, Каабу узорную

В каргопольскую рубаху с пряжкой эбеновой!

<1921>

415