Случайность? Совпадение? Или же одно из звеньев всё той же цепи?.. В тот день с утра он ездил в институт узнавать результаты экзаменов. Вернулся радостный – с гордостью сообщил Варваре о том, что поступил. А после обеда Вадьке кто-то позвонил. Полчаса спустя он вышел из подъезда с пакетом в руках и с тех пор будто в воду канул. Последним человеком, видевшим Канарейку перед исчезновением, была Татьяна Евгеньевна. Они встретились на автобусной остановке. Воронина ждала маршрутку на Москву, а Вадька – каких-то своих друзей, которые должны были здесь его подобрать.

«Друзья» приехали на редкость быстро – Татьяна Евгеньевна ещё автобуса не успела дождаться. Шикарная серебристая иномарка появилась со стороны Звёздного Городка, затормозила, не доезжая до навеса, и Вадька, наспех попрощавшись с учительницей, сел в машину… Знала бы в ту пору Татьяна Евгеньевна о том, что он пропадёт, обязательно приняла бы меры, номер таинственной иномарки посмотрела бы на худой конец. Но нет… Не подсказало ей сердце… Только удивилась тогда Воронина, откуда у семнадцатилетнего выпускника могли взяться друзья на таком крутом автомобиле… А потом было уже бесполезно мучиться угрызениями совести, напрягать память и пытаться хоть как-нибудь помочь несчастным родителям Вадима Канаренко.

Бесконечной чередой тянулись эти тяжелые дни… Весть об исчезновении Канарейки быстро облетела весь посёлок Бахчиванджи, так же проворно проникнув и в Звёздный Городок благодаря мне и Кириллу. Многих наших ребят в то время не было дома – большая их часть разъехалась отдыхать. Кто в Турцию, кто в Сочи…И только мы с Кириллом целые дни напролёт проводили в квартире Канаренко. Светлана Сергеевна в состоянии полной прострации лежала на диване, ей было не до работы и вообще ни до чего. Вместе с ней медленно погибала и Ника – бедная собака, все первые дни после пропажи Вадима метавшаяся с воем из угла в угол, теперь просто лежала на своей подстилке, отказываясь есть…Здравый рассудок сохранял только Николай Васильевич, с которым мы в основном и общались всё это время. Не спорю, толку от нас было мало. Всё что мы могли – это морально поддерживать родителей Вадима, упорно внушая им: «Вадька жив, его обязательно найдут. Вот увидите, всё будет хорошо!»

Всё это, конечно, были пустые слова. Никто им особенно не верил. Не верилось и в профессионализм местной милиции, на учёте которой пропавший Канарейка как злостный хулиган стоял вот уже больше года. Чего стоило Николаю Васильевичу доказать доблестным стражам порядка, что сын его действительно попал в беду, что исчезновение Вадима – не очередная его сумасбродная выходка, а настоящее происшествие, нуждающееся в срочном расследовании. Растормошить милицию с трудом, но удалось, и то – в розыск Вадима объявили только через положенных по правилам трое суток. Тогда же началось и следствие – нудное, бессмысленное, оно не дало никаких результатов и лишь усилило всеобщее отчаяние.

Чудо свершилось, когда никто уже его не ждал. Третьего сентября мы узнали о звонке из милиции. Канарейка нашёлся! Какой-то неизвестный парень с утра привёз его в щёлковскую больницу и тотчас же уехал, не оставив о себе никакой информации. Не выясняя никаких подробностей, не вникая в детали случившегося, мы рванули туда сразу же, в тот же день, горя желанием скорее, своими глазами убедиться в этой счастливой, долгожданной новости, но… Дальше приёмной нас не впустили. Встретившая нас на крыльце, опухшая от слёз Варвара, сообщила, что к Вадиму сейчас нельзя даже ей и Никите.

– Он в реанимации… Без сознания… Сказали, только родителям можно…

Так мы и уехали оттуда, несолоно хлебавши. Ещё, наверное, дней пять после этого Канарейка находился между жизнью и смертью. Ни Светланы Сергеевны, ни Николая Васильевича застать в ту пору дома не было никакой возможности – они буквально дневали и ночевали возле сына, по очереди работая при нём сиделками, и все последние новости о самочувствии Вадима мы могли узнавать только через Варвару, периодически появляющуюся дома. Именно она первая сообщила нам о том, что Вадим пришёл в себя, и снова мы бросились было туда, окрылённые радостными известием. И опять нас не впустили… Сказали – рано…

А ещё две недели спустя нам наконец-то разрешили его навестить. И даже уже не просто разрешили, а настоятельно попросили собраться всей компанией и прийти к нему… Это было всего три дня назад… ТРИ. ДНЯ. НАЗАД.

Так же, как и сегодня, лёгкий ветерок гнал по асфальту сухие, опавшие листья, спокойное солнце окрашивало жёлто-багряные кроны деревьев… А мы торопливо шагали по оживлённым будничным улицам города Щёлково, не обращая внимания на всю эту красоту бабьего лета.

– Зря мы, наверное, собирались.
– Первой выразила свои опасения Маринка Фадеева.
– Все равно всех сразу нас туда не впустят.

– Ничего подобного.
– Уверенно возразил ей на это Кирилл.
– Теперь уже должны впустить. Вы же помните, о чем нас Николай Васильевич просил? Соберитесь все вместе и навестите его. Вдруг ему это на пользу пойдет?

– Но в палату-то все равно всем вместе войти не разрешат.
– Подтвердил слова Марины тихоня Шурик Чернов, и снова Кирилл отрезал категорично:

– Не важно. Прийти мы по-любому должны все. А там уж, если что, в окно ему покричим.

– А он разве встает уже?
– Вырвался у меня невольный вопрос. Кирилл неопределенно повел плечами: