Вы спросите: а что же я? Мне удалось несколько раз неплохо приложить его плашмя и оцарапать его щеки острием. В конце концов пора было заканчивать, и я использовал прием, который так популярен в стихийных драках где-нибудь в кабаке или таверне. Улучив момент, когда мальчишка оказался ко мне боком, я хлестко подсек его под опорную ногу своей ногой. Бедолага оторвался от паркета на добрую половину туловища, поскольку был значительно легче меня, а затем… Я рассчитывал услышать звонкий и мокрый звук от шлепка, но Ишута с проворством кошки перевернулся в воздухе и встретился с паркетом ладонями рук и коленями. Посох его взлетел. В тот же миг мои собственные ноги оказались в воздухе. Это он, находясь на четвереньках, сумел подсечь меня!

Он бы запросто мог, с его-то быстротой, откатиться в сторону и схватить свое оружие. Вместо этого он остался стоять на одном колене, позволив мне упереть острие клинка ему в шею. Мальчишка явно поддался. Не захотел унижать старика Себастиана. Я оценил жест и с радостью принял парнишку в свою школу.

И начали мы с теории. Он так попросил. Я рассказал, что первые мечи делали из меди, но медь слишком мягкая и легко гнулась от ударов, тогда человечество изобрело бронзу – сплав олова и меди. У меня есть такой образец. Но сталь возобладала. В подтверждение моих слов я попросил его вначале ударить по туше бронзовым мечом – след оказался серьезным, но, когда он нанес удар стальным клинком, туша развалилась на две части. Парня интересовало буквально все. Особенно как устроен меч изнутри. Я объяснил, что боевая сталь является соединением двух противоречий. Она должна быть твердой и пружинистой, чтобы не деформироваться во время ударов, и в то же время гибкой, дабы не ломаться, когда встречаешь оружие соперника. Поэтому хороший меч сделан из мягкой стали внутри и твердой снаружи.

Ишуту серьезно заинтересовал один древний японский меч. Но поскольку я не являюсь мастером такого оружия, то помочь ему ничем не мог. Единственное, что объяснил: катаной можно нанести два-три удара, тогда как европейским мечом – всего один. Меня удивило, что мальчишка был очень пытлив именно в области создания оружия. Например, он сразу определил, что японский клинок сделан из множества слоев стали. Я тогда еще подумал: «Эх, парень, кузнецом тебе с твоей-то фигурой точно не быть! А жаль, черт меня побери!»

И вот что я скажу: никогда не обращайте внимания на внешний вид человека. Можете сильно ошибиться. Ишута невероятно быстро овладевал наукой фехтования: все – от карманного ножа до широкого итальянского клинка – подчинялось ему. Мало того, у него оставалось время бегать к матросам и учиться у них метанию ножей. Поверьте, среди них есть оч-чень неплохие специалисты! Не берусь сказать, до какой степени Ишута овладел техникой метания, но могу догадаться, что там он тоже с его талантами кое-чему научился.

И вот пришел день расставания. Я стал уговаривать его остаться, чтобы передать ему школу. Но он лишь улыбался, чувствуя неловкость, и отрицательно вертел головой. Потом произошло совсем уж невероятное. Он сказал мне, что я не баск! Черт меня задери! Откуда он узнал это? Я более тридцати лет живу здесь, и мне казалось, что уже давно стал частью этого народа. Да, он, безусловно, был прав. Я – флорентиец. И настоящее мое имя Бруно Сполетти. Много лет назад, спасаясь от преследования, я сбежал из Флоренции и стал баском. Меня никто доселе не раскусил. И вот тебе на!.. Представляю себе, какими выпученными были мои глаза после его слов.

На прощание Ишута очень низко поклонился.

Я остановил его словами: «Подожди. Уж коли ты распознал меня, то и мне позволь сказать тебе кое-что. Ты влюблен. От моих глаз такое не спрячешь. Могу я дать тебе небольшой совет?.. Никогда не унижайся в любви и не унижай любовью. Окружи женщину, словно простор, втеки в нее, словно время. Скажи ей: «Не торопись узнавать меня. Я – пространство и время, где ты можешь сбыться!..»

– Я сейчас буду откусывать от твоей ягодицы! – Ишута хохотнул и, сделав «страшное» лицо, наклонился над тем местом, которое его в этот момент очень интересовало.

– Чем тебе не нравятся мои ягодицы, дурак? – Чаяна лежала на животе и тихонько улыбалась в скрещенные перед собой руки.

– Мне кажется, чуть больше, чем нужно. Как-то перевешивают…

– Чего-чего? Ты бы лучше смотрел, чтобы у тебя ничего не перевешивало. А то с виду-то такой прям безобидный, а как…

– Ну, понимаешь, – Ишута продолжал подтрунивать, – вот ноги у тебя тонкие, а ягодицы… словно для других ног!

– Ты вообще понимаешь, с кем говоришь? Я, между прочим, дама, и ягодицы мои должны быть не такими, как у вас, мужиков! Хватит придуриваться, лучше полежи на мне еще немного. Скоро уйдешь исполнять свое предназначение, и опять мне одной…

– А побежали купаться! – Ишута хлопнул Чаяну по тому месту, которое только что рассматривал в качестве кулинарного деликатеса, и вскочил на ноги.

Они, взявшись за руки, побежали к озеру, точнее это была старица [16] с немного потемневшей водой. Но Ишута очень любил такую воду. Еще находясь там, на берегах далекого Днепра, он подолгу просиживал возле стариц, рассматривая неподвижную гладь, украшенную желтыми коронами кувшинок. У него были свои излюбленные места, благодаря которым бурная фантазия уносила его в неведомые миры. Здесь волхв мог вслух разговаривать с лешими, кикиморами, испытывать влечение к зеленовласой русалке. Именно здесь он не раз представлял себя сражающимся с ордами врагов. И совсем уж – только тсс!.. – однажды почувствовал, что становится мужчиной. Во сне ему привиделась дева с белой сахарной грудью, которая шептала на ухо какие-то слова. Очень странный был сон. Ишута понимал, что спит, и поэтому старался запомнить каждое слово. Но, проснувшись почти на закате под кустом черной смородины, он не вспомнил ни единой цельной фразы – только какие-то разрозненные обрывки, где говорилось о широкой и светлой дороге и о сильной любви.