Родригес некоторое время пребывал в замешательстве, затем, внезапно приняв решение, слегка кивнул головой и вернулся на свое место.

— О’кей, se~nor. Так почему же он вас так интересует?

Уорд принялся рассказывать про Айрис Сандерби и корабль, ожидающий нас в Пунта-Аренас, принесли кофе и еще три бокала текилы.

— Сеньора Сандерби должна была лететь сразу в Пунта-Аренас, но вместо того сошла в Лиме. До того как она вышла замуж за Чарльза Сандерби, гляциолога-англичанина, ее звали Айрис Мадалена Коннор-Гомес. По имеющимся у меня сведениям, Марио Ангел Гомес иногда также называет себя двойной фамилией — Коннор-Гомес, и известно, что они родственники. И вообще, у них один отец. Это так?

Родригес покачал головой.

— Я никогда не встречался с женщиной, о которой вы говорите.

Пару секунд они молча глядели друг на друга, затем Уорд сказал:

— Ладно. А как тогда насчет Карлоса? Она сказала моему другу, что он ей какая-то дальняя родня. Вы не знаете, кто его мать?

Писатель снова помотал головой.

— Парень жил в Лондоне, учился в университете, и, по данным, полученным в нашей миграционной службе, он назвался Боргалини, а своим адресом указал банк в Лиме. Почему в Лиме?

— Я не знаю.

— Не потому ли, что Ангел Коннор-Гомес в Лиме?

Родригес энергично замотал головой.

— Говорю же вам, он собирал вещи, чтобы уезжать из Буэнос-Айреса, когда я видел его в последний раз. Он не сказал, куда собирается.

— А вы спрашивали его об этом?

— Нет.

Пока подошедший официант наполнял наши чашки кофе, все молчали.

— Вы же понимаете, иногда задавать вопросы довольно опасно, — сказал Родригес, склонившись над столом.

— Так вы полагаете, что он опасен?

— Нет, этого я не говорил. Только то, что человек мало-помалу учится быть осторожным. Особенно если он писатель. Вспомните, что стало с тем вашим парнем-индийцем, который писал о Коране.

— В вашей книге нет ничего богохульного. Никто не проклинал вас и не заказывал. Чем же вы так напуганы?

Последовала напряженная пауза, пока они молча смотрели друг на друга.

— Тем, за что ему дали прозвище 'Angel de Muerte?

— Нет, нет, — решительно замотал головой Родригес. — Это, скорее, связано с его разведкой в Гус-Грин. Она обернулась очень тяжелым боем. Его морские пехотинцы неожиданно напоролись на английских десантников и, обороняясь, засели в заброшенных окопах. Под командованием Гомеса они отважно сражались до последнего и почти все погибли. Видимо, тогда он и получил такое прозвище — Ангел смерти.

Он говорил по-английски, медленно произнося каждое слово, как будто наслаждаясь их звучанием.

— Это случилось как раз перед тем, как он был отозван самим Лами Дозо [64] . Его штурманские навыки понадобились в Рио-Гранде, и именно тогда он с обеих сторон своего самолета написал «'Angel de Muerte», чтобы на транслируемой для англичан частоте говорить, что «Ангел смерти» летит со своими французскими ракетами убивать.

— Значит, это его прозвище никак не связано с «исчезнувшими»?

Немного помолчав, Родригес неуверенно пожал плечами.

— Кто знает? Как я уже говорил, слухи кое-какие ходили. Это все, что мне известно.

— Вы его об этом спрашивали?

— Прямо не спрашивал. Говорю же вам, опасно задавать такие вопросы. Но я наводил справки. Никто ничего не смог сказать мне наверняка. Никаких фактов не зафиксировано.

— Но он учился в Escuela Mec'anica de la Armada?

— Si [65] .

Тогда Уорд спросил его, что случилось с отцом Айрис Сандерби, Хуаном Коннор-Гомесом.

— Он покончил жизнь самоубийством. Об этом я писал в книге. Он был председателем совета директоров и финансовым директором «Гомес Эмпориум» — большого магазина в центре Буэнос-Айреса. Когда магазин сгорел, он лишился всего, так что…

Он пожал плечами.

— Вы писали, что его арестовывали.

— Да. У компании возникли проблемы. Это было в начале Мальвинского инцидента. Возникли подозрения, что он сам поджег свой магазин. Вы понимаете, для получения страховки. Но ничего доказать не смогли, и его освободили. Это было примерно за год до его самоубийства. Страховое агентство до сих пор оспаривает это дело в суде.

— А его второй сын? Что стало с Эдуардо? Вы ничего не пишете о нем, кроме того, что он был биологом и что на два года уезжал работать над созданием химического оружия в научно-исследовательском учреждении в Портон-Даун, в Англии. Вы не сообщаете, что с ним стало.

Принесли еще текилы, и Родригес сидел, молча глядя на желтовато-зеленую жидкость в своем бокале.

— Так что же?

— Я не знаю, — сказал он, пожимая плечами. — Не знаю, что с ним стало.

— Он один из Desaparecidos?