В 2008 году удача улыбнулась мне. Жена получила разрешение на выезд в США с целью навестить свою сестру. Она должна была пробыть во Флориде месяц, если только мне не удалось бы – наконец – бежать. За неделю до ее отъезда я получил сообщение от организации перевозчиков, что в один из ближайших дней будет переход в Мексику. В этот раз встреча была назначена в провинции Пинар-дель-Рио, самой западной на острове. У меня появилось нехорошее предчувствие, потому что две прошлые мои попытки провалились как раз в Пинардель-Рио: один раз, ночью, пограничники даже открыли предупредительный огонь. Я тогда отделался только сильным испугом. Кроме того, у меня возникло подозрение (оказавшееся ошибочным), что мои перевозчики, которым я уже заплатил двенадцать тысяч долларов, работают на госбезопасность. Я понимал, что если это действительно так и они сдадут меня властям, я снова отправлюсь за решетку, и надолго, очень надолго… Короче, я чувствовал, что кольцо вокруг меня сжимается. Недавно люди из G2 приходили к соседям и расспрашивали их, почему я езжу в провинцию, причем на другой конец страны, например в Сантьяго-де-Куба, хотя у меня там нет родственников.

И все же, несмотря ни на что, я решил рискнуть. Мой связной сказал, что встреча назначена рядом с Лос-Паласиосом, в сотне километрах к западу от Гаваны. Когда в назначенный день я прибыл на место, в каких-то шестистах метрах от него увидел хорошо знакомый мне домик, в котором, по иронии судьбы, я десятки раз бывал с Фиделем. Это была Ла-Десеада, деревянное шале, где он останавливался, когда приезжал охотиться на уток. Ожидая перевозчиков, я двое суток неподвижно просидел в мангровом лесу, без пищи. Я уже начал терять надежду, когда наконец из ночной темноты вынырнуло судно с погашенными огнями.

Нас, беженцев, оказалось сорок пять человек, но капитан объяснил нам, что получил приказ взять только тридцать. Поэтому он предложил пятнадцати добровольцам покинуть судно. Разумеется, никто не захотел уходить. После безуспешных переговоров он в три часа утра решил запустить двигатели и отплыть, приняв на борт всех! Под тяжестью пассажиров судно так осело, что винт за что-то задел и сломался. К счастью, оставались еще три двигателя, и на них мы вышли в международные воды. На полпути к Юкатану (Мексика) к нам подошло шедшее навстречу судно, и прямо в море часть беженцев пересела на него. После этого оба судна продолжили путь к Мексике.

К концу следующего дня мы наконец вышли на широту Канкуна, мексиканского курорта, расположенного приблизительно в двухстах километрах от западной оконечности Кубы. Перевозчики дождались наступления ночи, после чего высадили нас на пляж, где ожидал грузовик, отвезший нас в дом, стоящий далеко от моря.

Целую неделю перевозчики выводили нас группами по четыре-пять человек и провожали до аэропорта, где мы должны были садиться на самолеты, вылетающие в Нуэво-Ларедо – город на границе с Техасом, в полутора тысячах километров от Канкуна. Меня провожали одним из последних. Прежде чем попрощаться, перевозчики дали мне совет: «Говори как можно меньше, чтобы тебя не узнали по выговору» [45] . Потом они пожелали мне удачи…

Дальнейший план был прост: в Нуэво-Ларедо принять непринужденный вид и перейти границу вместе с толпой местных жителей, которые ежедневно переходят по пограничному мосту через Рио-Браво на ту и другую сторону, не подвергаясь контролю. А дальше – победа. Следует знать, что в отличие всех прочих латиноамериканцев кубинцы, стоит им хоть одним пальцем ноги ступить на территорию США, подпадают под действие принятого в 1966 году «Кубинского акта», по которому им автоматически предоставляется политическое убежище.

Перед самым переходом пограничного моста в Нуэво-Ларедо нашу маленькую группу из пяти человек охватила короткая паника: а что, если пограничники арестуют нас так близко от цели? Я глубоко вдохнул, привел свои мысли в порядок и сказал своим товарищам, среди которых, как я знал, не было ни одного военного: «Следуйте за мной, я пойду первым!» Я им объяснил, что, если мексиканские пограничники подойдут к нам, надо бежать в сторону США, поскольку латиноамериканские должностные лица никогда не пойдут на такую неосторожность, как стрельба в направлении американцев. Мы пошли. Триста метров, отделявших нас от Соединенных Штатов, показались нам бесконечными. Наконец, дойдя до последнего мексиканского таможенника, я не раздумывая, спонтанно, хлопнул его по плечу, улыбнулся и, продолжая улыбаться, бросил: «Удачного дня!» Через мгновение я был уже в Штатах. И мои товарищи по путешествию тоже.

Первому же полицейскому, огромному негру, я произнес два магических слова, которые заменили нам сказочное «Сезам, откройся»: Asilo politioe! [46] Но он не понимал по-испански. Тогда я повернулся к одному из его коллег, колумбийцу по происхождению, который сразу сообразил, что мы кубинцы. Поняв по нашему виду, что мы измучены и давно не ели, этот колумбиец угостил нас газировкой и цыпленком в «Кентукки фрид чикен», которого мы проглотили в одно мгновение. Это стало моим первым знакомством с американской кухней: ничего экстраординарного, но все равно в десять раз вкуснее обычной кубинской. Потом нас по одному отвели к сотрудникам иммиграционной службы, владеющим испанским.

Как и каждого кубинца, прибывающего в США, чиновник задал мне ключевой вопрос:

– Сотрудничали ли вы, прямо или косвенно, с кубинским правительством?

– Телохранитель Верховного Команданте Фиделя Кастро в течение семнадцати лет!

Мой собеседник замолчал, посмотрел на меня поверх очков и уточнил, серьезно ли я говорю. Я подтвердил, что да, и мне показалось, что его челюсть отвисла до пупка. Следует сказать, что по сегодняшний день я остаюсь единственным сотрудником эскорта Фиделя, который бежал в США. Чиновник широко улыбнулся мне, встал и, сказав: «Побудьте здесь, я сейчас вернусь», ушел. Отсутствовал он целый час и вернулся с толстым досье, которое положил на стол. На белой этикетке обложки можно было прочитать: «Хуан Рейнальдо Санчес». Это было мое досье, которое он затребовал у ФБР! В папке содержалась куча разных бумаг, относящихся ко мне и позволяющих восстановить мою биографию. Помню, следующий час этот офицер заполнял мое прошение о предоставлении убежища и задавал мне совершенно анекдотические и смешные вопросы. Например, он хотел любой ценой понять, как Фиделю удается есть опрятно с такой длинной и густой бородой! Наконец, он спросил, согласен ли я подробно все рассказать агенту ФБР, на что я ответил: «Еще бы! С огромным удовольствием!»