– Солнышко моё, иди ко мне. Я тебя поцелую, и ножка перестанет болеть. А противная Зара сейчас же пойдет голодная под домашний арест до ужина, - елейным голосом пропела я.

За столом замерли все, а я наслаждалась произведенным эффектом. Всё, плохой быть приятнее. Эх, зря столько лет потратила впустую.

– Натали, проводи Зарку. Тебе она не сможет противиться, - чуть слышно прошептала подружке.

Та кивнула головой и встала, зычно крикнув сестренке:

– Светозара, на выход!

– Тетя Наташа, а поесть? – взвыла провинившаяся.

– Головой надо было думать, но видно ты не доросла еще сидеть с взрослыми за одним столом. Ужинать будешь за отдельным столом, вон в том углу, позорище.

– Тетя Наташа, я больше не буду! – вон, как она запела.

Не будет, как же! Наталья взяла сестру за руку и вывела её из столовой. Как только дверь закрылась, Митя решительно направился в мою сторону, неотрывно глядя на меня. Остановившись возле моего стула, он, задорно улыбнувшись, потянулся ко мне.

– Чего хочешь? – спросила я у него.

– Ну как же, поцелуй, - наигранно изумился рыжик.

– Что, всё ещё веришь в детские сказки? Могу заверить, крем от ушибов непременно излечит лучше, чем какой-то поцелуй. Так что не уподобляйся сестренке. Ты же уже большой мальчик, - дала от ворот поворот наглому рыжику.

– А вдруг получится? – не унимался он.

– Сказки это всё, детские сказки, - печально вздохнула я и приступила к еде.

Дальше ребячиться Митя не стал, заняв свое место, понуро уткнулся в тарелку. Но в тишине сидели не долго. Только еще войдя в столовую, Наталья на ходу стала рассказывать, что Зара очень раскаивается и просит у нас прощение за своё отвратительное поведение.

Как же у неё всё просто! Сказала «извините», и все обязаны ей все простить! Разбежалась! Со мной такое не пройдет!

Красавица моя, подсев ко мне поближе, стала уговаривать простить неугомонную сестренку, намекая на её явно затянувшийся переходный возраст и юношескую взбалмошность.

– Агла, ну не будь тираном, прости ты её, а? – протянула моя подруга, наседая на меня своей шикарной грудью.

– Я не тиран, - ровным голосом ответила ей.

– Ну, давай же, прости, ну прости малышку, - не унималась блондинка, тесня меня всё больше и больше с моего стула.

– Она ещё не достаточно прониклась и ничуточки не раскаялась. Митя её ремнем отходит, вот тогда ещё подумаю, - чтобы отвертеться от подруги, пересела к Тарасу на колени.

– Что? – хором воскликнули Наташка, Лаура и Митя.

Только Тарас молчал, но весь как-то подобрался.

– А что? – не поняла всеобщей паники.

– Ты что, шутишь? – взревела Наташка. – Я не позволю никому её и пальцем тронуть. Ты совсем, что ли, мозги все растеряла. Ребенка и ремнем! Да где это видано! Да в тюрьме и то ремнем никого и никогда! Ну, ты даешь!

– Меня папа наказывал, мне помогло. А её ещё никто ни разу, и вот результат. Так что надо наверстать упущенное, - издевалась я над Наташкой.

Всё же как-то обидно, она моя подруга, любит больше Зару, а не меня. Продолжить спор мы не успели, нас прервали.

– Я не смогу, - признался Митя, пряча от меня свои глаза.

Мне даже смешно стало. Так горячился ещё недавно, желая найти и наказать, и вот тебе раз!

– Ну, как же так! – наигранно изумилась я. – А кто в самолете об этом только и мечтал – поквитаться с ней за всё. Вот и иди. Чем быстрее это сделаешь, тем быстрее она от тебя отстанет. Любовь плавно превратится в ненависть.

– Я не смогу, - буркнул рыжик и, встав из-за стола, покинул наше общество.

Я тихо рассмеялась. Говорить - все горазды, а как случай представится - сбегают, поджав хвосты.

– Что с тобой случилось, Агла? Я тебя не узнаю! – обвиняюще произнесла моя лучшая и единственная подруга.

Она демонстративно встала из-за стола и сказала, обратившись к амазонке:

– Лаура, поехали домой. Видеть её не могу, - потом обожгла меня гневным взглядом и горько кинула: - Во что ты превратилась?

– Любимая, это просто пагубное влияние мужчин. Ну не заводись, Натали. Поживет недельку с нами и всё пройдет, - успокаивала свою любимую амазонка и ушла вслед за ней, так и не попрощавшись со мной.

На душе появился горький осадок обиды. Ссориться с Наташкой я не планировала и совсем уж не ожидала от неё такой реакции.

Тяжело вздохнув, я попыталась пересесть на свой стул, только у Тараса было на этот счет свое мнение: он не дал и с места сдвинуться. Обернулась к нему лицом. Сидит, довольно улыбаясь, и лишь сильнее к себе прижимает за талию.