Берег, буквально метров сто — песчаный, дальше начинается мягкий ковер из сочной зеленой травы. Каждый ее шелест отдается в голове приятным расслабляющим шорохом. Желание снять с себя ненужную в данный момент обувь начало бурно зарождаться, перерастая во внутренние протесты. Но… Пришлось желания затолкать поглубже, поскольку откуда и при каких обстоятельствах нам придется ретироваться — неизвестно.

Мы поднимались под уклоном, а наверху, под раскидистой пальмой, брал начало прозрачный, с голубоватым отливом, ручей. Тонкими изящными изгибами он опоясывал небольшой холмик, змейкой устремляясь вниз, падая в совсем крошечное озерцо. С другой стороны тонкие стволы деревьев как будто складывались гармошкой, сидя рядом друг с другом настолько тесно, что ручейку приходится продолжать свое движение, струйкой лавируя между ними.

Джона окружающие красоты не восхищали. Он пристально следил взглядом за Аверой, чтобы та, не дай мать-природа, куда-нибудь скрылась.

— Дальше не помню… — Авера остановилась в окружении неизвестных мне растений, задумчиво глядя по сторонам. — Кажется, туда.

Указав рукой по направлению к юго-западу от нас, двинулась именно туда.

— Да, правильный курс держим. — Подтвердила она несколькими минутами позже.

Все это суета сует, когда здесь и сейчас мы можем прикоснуться к самому прекрасному, что есть на земле… Где еще мы увидим что-то подобное? Не существует более таких мест. Мест, где природа — самое главное. Где нет ничего, что могло бы ее уничтожить. Вот это поистине важно.

— В том саду, — Наш путеводитель продолжал вести нас к намеченной цели, — Растет яблоня. Вкусивший ее плоды очищает свою душу и обретает великую возможность касаться священных ручьев Венсолии.

Я бы тоже не отказалась от такой щедрой возможности.

Множество плодовых деревьев развели мои глаза в разные стороны, так что в кучу их собрать стало практически невозможно. Сливы, абрикосы, персики, вишня, яблоки, груши, апельсины… Это же рай! Самый настоящий рай. Боги, я хочу здесь жить… И умереть от переедания.

Джон с самодовольной ухмылкой сорвал яблочко с румяным боком, собрался было откусить, но…

— Оно точно подействует? — Решил уточнить. На всякий случай.

Авера интенсивно закивала, заворожено следя за каждым движением челюстей пирата. Ничего необычного. Ест себе яблочко, радуется. Наверняка еще и вкусное… Тоже хочу. Очень-очень хочу.

Оставив от яблока один огрызок, Джон с сомнением протянул:

— Я не чувствую никаких изменений.

Подруга левую бровь изогнула, мол, правда не чувствуешь? Тут-то и начались странности. Глаза Джона начали закрываться, а он упорно силился держать их открытыми. Сам он начался опасно покачиваться, а перед тем как упасть, сказал заплетающимся языком, но очень удивленным тоном:

— Вы меня обманули? — И упал. С высоты своего роста, прямо на травку. Упал и… захрапел.

— Это… Часть очищения? — Я с сомнением покосилась на Аверу.

— Это крепкое снотворное. — Без тени раскаяния сказала подруга, нагло обыскивая спящего пирата. — Пару часов будет спать лучше младенца.

Пошарившись во всех карманах Джона, Авера рванула на нем ворот рубашки… Нет, я конечно все понимаю, сад, Венсолия, романтика…

— Насиловать спящего человека верх неприличия. — Заметила я, пытаясь вразумить подругу.

— Нужен он мне, — Саркастично отозвалась Авера, — Насиловать его еще. Много чести.

Ухватив съехавший набок ремешок на шее пирата, подруга сдернула его, возликовав:

— Нашла! — Она помахала перед моим носом маленьким ключиком. — Теперь надо бы поторопиться.

Рванув с места, Авера помчалась по извилистым дорожкам, начала и конца которым не было. Я помчалась за ней, не желая оставаться в компании бессознательного пирата. До меня начал доходить коварный план Аверы.

Усыпить пирата, умыкнуть ключ, забрать рыба… Нет, не сходится. Она же не эльф, до ручья не дотронется, значит и рыба забрать не сможет. Тогда план мне в корне непонятен.

— Авера! — Крикнула я ей в спину. — Куда мы бежим?

— К Лирэлю!

— К Ли… Кому?!

Никогда бы не подумала, что эта "фея" может так быстро бегать. Я, мастер по бегу во спасение ради, и не могу догнать! Позор. Позор на все мои кудри.

Мы бежали по тропинкам, которым не было ни конца, ни края. Спринтер остановился возле чего-то круглого с колоннами, смутно напоминающее беседку. Вот это… пробежка.

— Лирэль! — Донесся до меня зов Аверы. — Шевели ушами, старый хрыч!

Вот это я понимаю, высокие отношения. Смотреть, кого Авера прозвала "старым хрычом" не стала. Тут бы отдышаться.

— Оставь меня, старушка, я в печали. — Услышала я мягкий мужской голос. По интонации понятно, что улыбается.

Я подняла голову, действительно — улыбается. Высокий, метра два ростом, а то и выше, блондин, ушки торчат, красивый-красивый…

— Ну, давай хоть обнимемся, что ли. — Авера, раскинув руки, начала подниматься по каменным ступеням в "беседку".

— После прошлого раза я неделю синяк под глазом замазывал. — Усмехнулся Лирэль, отступая на шаг назад.