Ловец поспешно пробежал взглядом кромку льда, близ которой он стоял.

«Что такое?» — и он подался вперед.

Впереди что-то метнулось в разводину, ударил фонтаном столб воды.

Дмитрий напряг зрение.

«Да-да, лошадь!» — признал он.

Должно быть, Василий решился переплыть разводину со всей сбруей. Дмитрий громко закричал:

— Ва-а-аська! Ва-а!..

Он сбросил с себя валенки, фуфайку, шапку и, стоя полураздетым, долго глядел, как медленно плыла по разводине лошадь, за нею волочились сани. А Василия почему-то не видать. Дмитрий прищурил глаза. Может быть, он плывет рядом с лошадью, сбоку ее?

Должно быть, так. И Дмитрий почувствовал, как быстро стынет его тело, а ноги в шерстяных чулках словно примерзли ко льду.

Разводина заметно ширилась; льдину, на которой стоял ловец, относило от прибрежного льда.

Вздрогнув, Дмитрий бросился в разводину. Ледяная вода больно ожгла его, точно насквозь проткнула большими острыми иглами.

Он вынырнул, замотал головой и, отфыркиваясь, никак не мог открыть глаза.

Глаза будто смерзлись.

«Неужели конец?» — Захлебываясь, Дмитрий стал обеими руками протирать глаза; один глаз приоткрылся, и ловец увидел исчерна-зеленоватые, кипящие воды.

Широким взмахом рук он сильно двинул свое тело вперед. Плыл Дмитрий быстро и шумно, выплевывая горечь соленой морской воды.

Теперь хорошо было видно кромку противоположного, прибрежного льда.

— Выплыву, — радостно шептал Дмитрий. — Глушу увижу...

Однако ноги его затяжелели; теплые стеганые штаны настойчиво тянули ловца вглубь, словно большие грузные якори.

Дмитрий перевернулся на спину, но ноги не пластались по воде — их тащили ко дну набухшие ватные штаны. Ловец попробовал плыть боком, — так было легче; он широко разгребал руками воду, упорно продвигаясь вперед.

«Только бы добраться до льда, а там — лошадь, сани, Васька...»

Он лег иа воду грудью и, размеренно ударяя руками, взглянул вправо — вдоль разводины, где должна была плыть лошадь.

Лошади не было.

Ловец приподнял голову и прищурил глаза: лошадь карабкалась на кромку льда, но лед не выдерживал ее и рушился.

Одна нога у Дмитрия одеревенела, икру свело судорогой. Он перевернулся на спину и стал быстро растирать ногу. Потом снова лег на грудь и сильно забил руками по воде.

Лошадь была уже на льду, она только никак не могла вытащить из воды сани; оглобли поднимали на ней хомут, который, наверно, душил ее, и она высоко вскидывала голову, отчаянно мотала ею.

Но вот лошадь взбешенно рванулась и выбросила сани на лед.

«А где же Васька? — Дмитрий посмотрел вдоль разводины. Василия не было видно, не было его и на льду. — Может быть, он лежит в санях?..»

Исходя паром, лошадь беспокойно озиралась по сторонам; потом, вздернув голову и задрав хвост, понеслась к берегам, припадая на задние ноги.

— Ры-ы-жий! Ва-аськ! — хрипло закричал ловец. — Ва-аськ! Ры-ы-жий!

Он напряженно заработал ногами, крепко ударяя ладонями по воде.

«Надо догнать лошадь, — решил Дмитрий. — Непременно догнать!»...

Лед совсем близко.

Проклятые штаны! Они тянут и тянут ко дну, не дают как следует двинуть ногами.

И ловец еще сильнее забил руками по воде.

Вот и лед. Хватаясь за его края, Дмитрий приподнялся, но лед рухнул, и ловец с головой ушел в воду.

Остро кольнуло в груди:

«Неужели пропал?»

Он свирепо рвал руками воду, чтобы выплыть наружу и вдруг ударился головой о что-то твердое.

«Подо льдом! — внезапно ожгла его мысль. — Пропал!..»

В загоревшемся мозгу стремительно пронеслись отец, мать, Василий, Глуша.

«Эх, Глуша!.. — Сердце у него дрогнуло. — Пропал!.. Погиб!..»

Дмитрий исступленно метнулся и снова ударился головою о лед. Взбросив руки, он уцепился за шершавое подледье и, перебираясь по. нему, быстро двинулся в сторону.

Неожиданно подледье оборвалось, и Дмитрий выплыл на поверхность разводины.

Он рванулся к кромке и выбросился на лед.

Дмитрий жарко дышал. Все его тело корчилось в судорогах, и голова беспомощно никла ко льду.

Вдруг он вскочил и изо всех сил пустился бежать...

Ни о чем не думая, он несся напрямик и тяжело, громко дышал.

Вскоре ловец разглядел впереди лошадь.

«Может, это Рыжий, а в санях Васька?..» И, напрягая последние силы, он попытался нагнать лошадь.