В трубке, щекоча ей ухо, раздался его смешок. Руки тотчас покрылись гусиной кожей. Нет, это курам на смех, подумала Кэт. Она ведет себя как влюбленная старшеклассница.

Алекс постоянно был в ее мыслях, отвлекая ее от работы. При звуке его голоса у нее начиналась кружиться голова. Смех, да и только!

– Надо проверить, найдется ли у меня пара одинаковых носков, – сказал Алекс.

– Дресс-кода нет, но не хотелось бы краснеть за своего кавалера. Все-таки там будет несколько очень важных персон, – сказала она, имитируя аристократический акцент. – Нэнси Вебстер проводит сбор средств для детей, и предупреждаю, я больше не заговорю с тобой, если ты позволишь себе дурацкие выходки.

– Обещаю тебе, что не поцарапаю, не уроню и не разобью ничего, чего нельзя царапать, ронять и бить на виду у всех.

– И на том спасибо, – простонала она. – Зато тебе ничего не стоит меня унизить. Или же ты вообще забудешь прийти.

– Я отмечу дату в календаре.

– Ты забудешь посмотреть на календарь. Лучше вспомни, как мы с тобой познакомились.

– Лучшая ошибка всей моей жизни.

Кэт зарделась от удовольствия. Как хорошо, однако, что ему не видна ее глупая улыбка.

– Давай, я на всякий случай позвоню тебе за пару часов до начала и заеду за тобой на машине.

– Отличная идея.

– Ты сегодня работаешь?

– Да, но в последнее время мне все труднее сосредоточиться. Интересно, что же отвлекает меня от работы?

Ее вновь обдало приятной теплой волной. Что ни говори, а приятно, когда о тебе думают. После первой их встречи они виделись дважды. Однажды встретились в ресторане за ужином, после чего разошлись каждый своей дорогой, второй раз он заехал за ней на машине.

Тогда они отправились на «Променад», где в открытой кафешке ели отвратительную мексиканскую еду, после чего прогулялись по знаменитой набережной, что протянулась вдоль реки через центр Сан-Антонио. В конце концов, устав от магазинов, они оставили их в распоряжение туристов, а сами перешли уровнем выше, где было прохладней, тише и не столь многолюдно.

Они перешли улицу, купили у сонного продавца ананасовое мороженое и расположились на уединенной скамье на площади Аламо-Плаза. Солнце тем временем село, автобусы с туристами уехали, и лишь подсвеченная огнями крепость гордо высилась над городом – памятник событиям, что произошли здесь полтора века назад.

– Да, нелегкий они сделали выбор, – заметил Алекс, хрустя льдинками мороженого. – Ты бы осталась, чтобы сражаться до конца?

– Трудный вопрос. Наверно, да, если бы знала, что мне нечего терять, кроме собственной жизни, – ответила Кэт, лизнув кончиком языка мороженое. – Но в принципе я их понимаю.

Он вопросительно посмотрел на нее.

– Прямо перед операцией до меня внезапно дошло, что мне вырежут сердце. Пойми меня правильно, – поспешила добавить она, – я отчаянно желала получить новое.

Но какой-то миг – всего на одно биение сердца – меня вдруг охватили сомнения. В каком-то смысле, чтобы жить дальше, мне предстояло умереть. Это такой отрезвляющий момент. – Кэт посмотрела на него и улыбнулась. – Но он миновал. И я получила новое сердце, а с ним и новую жизнь.

Какое-то время они молча ели мороженое. Мимо них, цокая копытами, прошла запряженная в карету лошадь. Карета была пуста. Лишь кучер одиноко сидел на сиденье, ссутулившись и уткнувшись подбородком в грудь – такой же усталый, как и лошадь.

– Кэт?

– Мм-м?

– Ты знаешь, кто твой донор?

– Нет.

– Но ты хотя бы что-то знаешь о нем?..

– Не знаю и знать не хочу.

Алекс кивнул, но было видно, что ее односложные ответы его не удовлетворили.

– Но почему? Скажи, это только ты такая или так принято?

– Бывает по-всякому. Некоторые хотят познакомиться с семьей донора и лично поблагодарить их. Чтобы люди знали, что тот, кто получил сердце их близкого человека, понимает, на какую жертву они пошли. Другим хочется узнать о доноре буквально все. – Кэт решительно тряхнула головой. – Но только не я. Это не для меня.

– В каком смысле?

– Что, если я их разочарую?

– Ну, такое вряд ли возможно.

– Э-э-э… нет, тут слишком много деликатных моментов. Вместо того чтобы постоянно думать о том, кому я обязана жизнью, не лучше ли самой сделать в этой жизни что-то хорошее? Чтобы их жертва не была напрасной?

На этом их разговор иссяк. Алекс не стал дальше развивать эту тему, чему Кэт была только рада. Уж слишком она болезненная. Но с Алексом ей было легче говорить о таких вещах, чем с другими людьми. Исключение составлял лишь Дин.