Виктор примостился на край стула. В кабинете опять наступила звенящая тишина. Теперь ее нарушил Степан Викторович.

– Здравствуй крестничек. Мы тут с твоим батькой слушали слушали следователя, да так и не вразумили, чего ты в бега то подался. Служил честно. Так ведь в бумаге от командования написано. Сержанта за успехи в боевой и политической присвоили. Честь тебе и слава. А вот только органы тебя, отличника, почему то днем с огнем ищут, да найти не могут. Или грех есть какой?

Виктор затравлено переводил взгляд с одного собеседника на другого и явно не мог решиться ответить.

– И чегой то, сокол ты ясный, в молчанку с нами играть задумал? Говори, крестник. Говори. Батька твой вон как изводится, ему чай тоже очень ответ слышать хочется. Про других я уж помалкиваю.

– Так о чем говорить . . . .

Договорить парень не успел, так как сидящий рядом отец отвесил ему такую оплеуху, что он отлетел на три-четыре метра в угол.

– Да, упустил я тебя сынок. Ой упустил. Что бы в нашей рабочей семье солдат солдата предал. Позор на семью ты навлек несмываемый. Как теперь людям в глаза смотреть будем? Как я другу своему единственному объясню, каким образом вот такое говно воспитал?

Для столь тщедушного тела удар получился более чем сильным. Не менее восьмидесяти килограмм здорового юношеского тела ну никак не могло совершить такой полет от воздействия не более чем шестидесяти килограмм высушенного жизнью тела старика. Или могло?

Парень не только отлетел на указанное расстояние, но и в добавок получил такую контузию, что не сразу смог сесть, ошарашено мотая головой из стороны в сторону.

Наконец Виктор смог выровняться и судорожно вытянул из кармана куртки сотовый телефон самой последней марки.

Иван Трофимович встал со стула, взял телефон и брезгливо кинул его на стол перед Смирновым.

В то время телефоны с простым экраном и то были резкостью, А этот, имел довольно большой цветной экран, да и еще складывался пополам.

Смирнов открыл телефонную книгу и с удовлетворением увидел среди звонков абонента «адвокат». За три дня до начала судебного заседания они пять раз разговаривали. Что ж, пора приступать пока парень в контузии.

– Ты поэтому не пришел на суд, что тебя об этом очень попросил адвокат?

– Не только адвокат. И Колян мне звонил. Сказал, что помирился со старлеем. А адвокат сказал, что раз я давал «плохие» показания, то лучше мне в суд вообще не ходить. А то срок «намотают». Вот я и согласился.

– Телефон в качестве подарка получил?

– Неа. Деньгами адвокат привез. Пятнадцать тысяч. Мы с сеструхой и поделили поровну, да и еще на пару кабаков осталось.

– Так уж на пару?

– Ну, может чуток поболе.

– А почему с сестрой решил деньги разделить? Она то причем здесь.

– Так, я сначала хотел отказаться. А она меня и пристыдила. Мол, ничего в этом плохого нет. Она знает как следователь.

Смирнов удовлетворенно развел руками, давая понять собеседникам, что нужное он узнал.

Степан Викторович кивнул головой и Виктор, пошатываясь, вышел из кабинета.

Оба старика вопросительно уставились на следователя.

– Уважаемые дедушки. Ничего, что я так? Здесь все понятно. К сожалению, все мои плохие подозрения оправдались. Теперь давайте исправлять ситуацию. Суд 25 . . .ля в 10 часов. Как я понимаю- явка свидетеля будет обеспечена? Хорошо. Объясню отцу, так как сынок, по моему мнению, еще час –другой не будет в состоянии адекватно воспринимать реальность.

25 . . .ля ему необходимо в 9 часов быть на остановке, предшествующей нашему городку. Повторяю. Он должен выйти за одну остановку до нужной, и ждать моего водителя возле клуба. Естественно, о нашем сегодняшнем разговоре никому! Никто не должен знать, что он изменил свое решение. Пусть адвокат и подсудимый будут уверены, что у них все получилось. Сюрприз пусть будет. Мой водитель заберет его от клуба и отвезет в городок. Естественно, говорить правду. Ничего иного мне от него не нужно. Никакой отсебятины. И, уважаемые пролетарии, не надо больше воспитательных методов. Не хватало еще, что бы он на суд приехал с расквашенной мордой. Я потом от жалоб адвоката не отобьюсь. Во всех смертных грехах обвинят. И, сестры его это касается. Все воспитательные мероприятия после суда. Пусть то же думает, что ничего не произошло.

Смирнов встал, пожал руки и направился к выходу.

– А ЭТО, с этим, что делать.

Смирнов обернулся. Иван Трофимович растерянно держал в руках телефон.

– А это уже Вам решать. Официально ничего по этому поводу я затевать не собираюсь. Как Вы видели, даже никаких бумаг не составлял. Вашего слова мне более чем достаточно, да и нормального результата по делу. Я- следователь. Воспитание и прочее, заблудших душ, не в моей компетенции.

Александр уже закрывал дверь, как с той стороны раздался характерный звук удара о стену твердого предмета, судя по другим звукам, разлетевшегося на несколько частей.