Шрифт:
Волшебник перевернул бутылку горлышком вниз и тихонько сказал:
– Часов песочных половину я для тебя переверну…
Как только из горлышка бутылки начал сыпаться песок, путешественники почувствовали мурашки холода, побежавшие по их телам, пейзаж изменился с зелёного на белый, а рядом с ними стояла совсем юная девочка, напоминавшая взрослую Николь. Из кармашка Алькиной куртки выглянул взъерошенный Кешка и тут же заворчал:
– Хорошо хоть приодел ребят, чу-чу-чудак, а то с тебя станется 42 , ты и голышом детей в зиму отправишь. А я, что, не живой, что ли? Я африканский попугай, мне холодно! Ты хоть варежку мне наколдуй, а то замёрзну!
42
Станется – Сделаться, случиться, произойдёт.
Рибаджо молча вынул из кармашка большую, мохнатую варёжку и протянул её Василисе.
– С подогревом, – проворчал Рибаджо.
Кешка тут же нырнул в тёплую норку.
– Нам туда, – Николь вытянула руку и показала направление, куда путешественникам следовало идти.
Дружная компания быстро поднялась к массивной металлической двери, охраняющей вход в пещеру меловой горы. Николь достала из кармана, притаившегося в складках широкой шерстяной юбки, ключ, который без сомнения принадлежал замку именно этой двери, потому что был таким же большим и неуклюжим как она. К удивлению легко открыла замок, а потом и саму дверь.
– Сто шестнадцать ступенек – и мы у цели, – сказала девочка и первой побежала вниз. По дороге она рассказала путешественникам историю пещер. Оказалось, что их вырыли ещё древние римляне, добывая мел, служивший им основным строительным материалом. В подвалах, независимо от времени года, всегда сохраняется постоянная плюсовая температура, поэтому они – идеальное хранилище для шипучего напитка Николь.
– Скажите, мадам, – обратилась Василиса к хозяйке, – вы сами придумали рецепт шипучего напитка?
Николь хитро посмотрела на гостью и игриво улыбнулась
– Вот сейчас я ещё мадемуазель. В нашей местности незамужних девушек называют так. Рибаджо вернул меня в прошлое и сейчас мне, как и тебе, всего 12 лет.
– Я знаю, кто его придумал, – не дожидаясь ответа, отозвался Алька, – читал в энциклопедии. Это был монах 43 Дом Периньон.
– Но, но, но – погрозила пальчиком Николь, – Дом Периньон только добавил в виноградный сок дрожжей и сахару. Закрыл бутылку пробкой из коры дубового дерева. Напиток стал ещё более игристым, и всё время пытался вырваться наружу, но пробка Дома Периньона его не пускала, Монах, конечно, сделал его вкуснее, однако навсегда поселил в нём мутный осадок. А я! – Николь остановилась, подбоченилась и выставила вперёд ножку – Я! Избавила мой шипучий напиток от мути, он стал кристально чистым и лучшим в мире.
43
Монах – отшельник (человек, добровольно подвергший себя уединению).
Николь раскланялась и получила от гостей одобрительные аплодисменты 44 .
– А мне, а мне! – высунулась из варежки голова Кешки, – я тоже хочу аплодисменты!
– Тебе-то за что? – удивился Рибаджо
– Как за что? – изумился попугай. – За то, что я уже целых сто шестнадцать ступенек никого не перебиваю! Хотя у меня назрел вопрос к Николь, и он не даёт мне покоя. Даже кровяное давление повысилось, сердце бьётся учащённо, печень барахлит, паралич головного мозга наступает. Ой, мамочка, умираю-ю-ю!
44
Аплодисменты – знак одобрения или приветствия.
– Цыц! – оборвал истерику попугая Рибаджо, – паралич головного мозга у тебя давно наступил. Задавай свой вопрос.
Кешка удовлетворённо хмыкнул и заговорил:
– Как же ты, Николь, до этого додумалась?. Вот я, к примеру, если мне в бутылочку с моим любимым соком мошка, какая либо или соринка попадает, вытащить её уже не могу. Трясу, трясу, а она ни в какую. Так и приходится вместе с мусором выпивать, а потом из клювика выплёвывать. А ты вон чё придумала, как шипучку от мути избавить. Вроде и головёнка у тебя невелика, и не мальчик вовсе, а всего лишь девочка…
– Цыц! – опять оборвал попугая Рибаджо, – задал вопрос, слушай ответ!
– Мне подсказал страх! – ответила Николь, чем крайне удивила гостей.
– Страх?! – почти в унисон повторили они.
– Да страх! А чтобы вы поняли, я пригласила вас сюда…
Николь открыла ещё одну дверь, и путешественники вошли в залу.
– Ничего себе краковяк! – изумился Кешка, и как всегда в этих случаях икнул.
– Тихо! – Николь приложила указательный палец к губам, – здесь надо тихо!
– Я думала здесь тёмные, низкие лабиринты, – прошептала Василиса, – а здесь вон что…
Взору путешественников открылась огромная круглая зала, с высоченными, изъеденным круглыми воронками потолками. Казалось, что стены, перекрытия и коридоры, которые разбегались звёздными лучами и вели неведомо куда, все это исцарапал и изгрыз неведомый зверь. Когда-то совершенно белые от мела поверхности стен и потолков постарели, покрылись серой коркой. Эта самая корка и пожирала скудный свет от немногих масляных ламп, приносящих свет в подземелье. Везде было безлюдно.
– Почему никого нет? – тихонько спросил Алька.