Словом, склеил мой Саша восхищенную фоску-вамп и тут же подпал под ее дурное влияние. Теперь уже ему она презрительно курила свои голуазины, доводила до бешенства, а как только давление переходило за красную черту, умело его стравливала. И все кончилось бы, как обычно, то есть плохо, но не фатально, но Ендобе не повезло.

Как-то, когда его деньги уменьшились до того уровня, на котором человек, если и не начинает задумываться о жизни, то, по крайней мере, должен бы это сделать, занесло их по прихоти Дины (на самом-то деле звали ее Вита, а Дина был ее вампирский псевдоним – так она объясняла), она уволокла его в какую-то привокзальную трущобу с жуткими рылами (любила девушка "перемены" – от пяти звезд до полного бомжовника) и завела всякие мистические разговоры. Она вообще грешила мистикой, чем несколько настораживала практичную душу отставного офицера Автобуса, который к мистике относился с уважительным недоверием, но мистиков не переваривал категорически, но тут – то ли его кураж взял, то ли совсем подпал под власть этой сучки, - тут он и сам завелся, тем более что разговор пошел интересный.

Она, вот в чем дело, сообщила ему по пьяни (или якобы по пьяни – здесь надо бы разобраться), что входит в некую мистическую секту под названием "Пути-Пучи". Автобус, в тот момент относительно трезвый, уважительно кивнул и не впервые подумал: "Куда это я, черт меня побери, попал? Что это за баба со мной? И что это я с ней делаю?". Вопрос, не требующий ответа, то есть самый трудный для гомо сапиенс вульгарис.

Она, тем не менее, вошла в раж, стала восхищаться этой сектой – в том смысле, что, мол, ты, Саша Ендоба, мизинца их не стоишь. Они такое могут!

– Что же они могут? – уважительно, но уже менее, спросил Автобус.

– А все, - ответила Дина. – Они могут отнимать, чего ты лишен начисто. Ха-ха!

От такого презрительного реприманда Саша Ендоба несколько утратил силу своих горячих любовных чувств, тем более, что был не совсем трезв, и угрожающе поинтересовался, чего ж это он такого лишен. Заявив при этом что-то в духе Декларации независимости, помноженной на УК. Пафос ноты был несколько снижен досадной оговоркой – вместо слова "декларация" он по тягости языка произнес "дефлорация", что замечено не было, но его самого ввело в некоторое смущение.

Ему ответили, что пошел бы он со своей юридической дикцией, что на самом деле он просто-напросто лох и напрочь лишен мистического умения отнимать. Что в секту "Пути-Пучи", куда имеет честь входить Дина, входят самые отобранные и что честь попасть туда - куда выше, чем честь стать Президентом России.

– Уж что-что, а президенты отнимать могут, ты мне не свисти, - сказал Саша.

Дина завелась.

– Они могут отнимать то, что твоему президенту и не снилось.

– Что, например?

– Да все! Каждый своё. Я, например, любовь отнимаю…

– Придура ты полная. Ты любовь даришь, как ее отнимать можно?

– Это ты потом поймешь, миленький. Они что хочешь отнимут – деньги, любовь, еду, одежду, сон, звезды, любое существительное.

– Хе-хе, - сказал Саша. – Так уж и любое. Существительных-то до хрена. Как, например, можно отнять… ну, я не знаю… ну, плебисцит, например?

– Как не хрен делать, - сказала Дина, - хоть я и не знаю, что это такое. Если он у тебя есть, его можно отнять, это закон.

Ендоба все же не верил.

– Ну и как они это делают?

– А вот я тебе расскажу!

Не иначе как спьяну, а, может, и с дальним замыслом, во что я не верю, Дина сходу начала выдавать моему Сашеньке все технологические ноу-хау пути-пучеристского мастерства. То есть, конечно, не все, а только первой ступени, но, как потом выяснилось, она и сама ничего, кроме первой ступени, не превзошла. Но Саша тогда этого ничего не знал и слушал, несмотря на опьянение, раскрыв рот. Запало ему, показалось, что понял и что умеет с самого начала, только никогда об этом не думал.

– Вон оно что, - сказал Саша, выслушав, - Понимаю.

– Ни черта ты не понимаешь, - горько сказала Дина. – Козел ты. Лох и козел. Почему мне всегда козлы нравятся? Принца хочу – на белом коне и малиновом Мерседесе.

Она к тому времени окосела до состояния неадекватности.

– Нет, - упрямо возразил Саша, на оскорбление никакого внимания не обратив. – Именно что понимаю. Вот давай я по твоему рецепту что-нибудь у тебя отниму. Я потом отдам, не бойся.

– Отдавать, - печально сказала Дина. – Этому нас не учат. Это высший класс. Недоступный. Нам, гагарам…

– Нет уж! – решительно сказал Саша. – Ты сказала, я сделаю. Я понял, что ты сказала, ты молодец. Я тебе не какое-нибудь чмо. Приготовься.

– Может, ты и чмо, - чуть не плача сказала Дина. – Но я на тебя запала. Сама не ждала такого. Вот дура-то!

Это было первое объяснение в любви, которого от Дины удостоился мой Автобус. Услышь он его секундой раньше, то был бы на вершине блаженства, именно такого признания он с содроганием ждал от нее все время их знакомства. Оно переворачивало с ног на голову (или наоборот) все их отношения. Он бы стал хозяином, а не она. Но в тот момент почему-то все как-то переключилось, он просто не заметил признания, ему было интересно другое.