– Читать не будем, – сказала она, поджав губы, – а вот упомянутые в письме фамилии выпишем!

Попытка отделить чистых от нечистых к истине, конечно, не привела, но в список подозреваемых попали многие.

Отныне весь школьный коллектив делился на две половины, на тех, чьи поступки были упомянуты в анонимке, и на тех, кто мог её написать.

Разделяй и властвуй! – вот главная истина победителей.

Установившаяся в конце мая жара располагала к неразумным поступкам. Мальчишки писали на стенах, поджигали прилипшие к потолку спички, дрались и взрывали петарды. Какие-то юные любители физики разрядили конденсатор в аквариуме кабинета биологии, отчего многие рыбки всплыли кверху брюхом.

Девочки из шестого класса подложили в ботинок Ивана Ивановича мокрое мыло, а опившиеся пива девятиклассники отломали в туалете новенькие краны. (Они так и не смогли объяснить, зачем сделали это.) Один десятиклассник на спор выпрыгнул со второго этажа, а Галина Георгиевна вконец разругалась с директрисой.

Никто не понял, как это произошло, но стало известно, что в написании анонимки директор подозревает именно завуча. В ответ Галина Георгиевна обвинила Людмилу Борисовну во взяточничестве.

Отзвенел последний звонок, и вскоре наступил долгожданный июнь. Учителя спешно оформляли журналы, сдавали отчёты за учебный год и оформляли личные дела. В кабинетах следовало отмыть окна и стены, а также отодрать намертво прилипшую к линолеуму жевательную резинку. Уборка кабинетов, – вечная головная боль классных руководителей! Платят учителю за кабинет или не платят (чаще не платят!), за его чистоту и оформление отвечать всё равно ему.

И не дай Бог иметь в классе старые столы, занавески, или классную доску!

– Какой убогий кабинет, здесь всё надо менять! Вы что, не умеете работать? Пусть родители купят… – возмущённо скажет директор при проверке.

И куда деваются школьные деньги, выделенные на оборудование кабинетов?

В начальной школе мытьём кабинетов занимаются многострадальные мамы, а начиная с пятого класса, сами школьники. Иван Иванович подозревал, что санитарные требования не разрешают детям мытьё полов, но нигде не смог это уточнить.

– Не нравится, ну и мойте сами! – дирекция школы на такие вопросы прямого ответа не даёт.

– Мойте… Уборщица он, что ли?

Иван Иванович как-то развёл в ведре мыло, взял тряпку и попробовал вдохновить свой класс личным примером, по Макаренко, но нет, не тут-то было! Девятиклассники смотрели на это, как на аттракцион:

– Вот даёт, чудак!

Пришлось их заставлять, а куда денешься? Подневольный труд непроизводителен, поэтому на детей приходилось давить угрозами и покрикивать. Это было намного тяжелее, чем вести уроки и учитель географии теперь живо представлял себе труд надсмотрщика.

Глава 4. Лето.

Занятия в школе окончились, необходимость в подготовке уроков отпала, и свободного времени прибавилось. Вечерами Иван Иванович путешествовал в Интернете. Как-то раз он забрёл на один из сайтов молодых литераторов. Учитель с интересом прочитал несколько историй и от души посмеялся над опубликованными здесь анекдотами. Печатались здесь и поэты.

Стихи были в основном слабенькие, но некоторые опусы Ивану Ивановичу даже нравились.

Любовь – стремленье в облака.

Так бабочка летит на пламя,

Вы, верно, знаете и сами –

Проста дорога дурака.

Прощальный поцелуй в ночи,

Прибой шумит, Ассоль хохочет,

И путь лежит туда, где точат

Ножи у моря палачи…

Автором короткого произведения, вызвавшего у учителя какие-то смутные ассоциации, был какой-то Сергей Горн. Иван Иванович подумал о том, что звучная фамилия автора, скорее всего, является псевдонимом. Географу стихотворение понравилось, и он его скопировал. Оно вполне соответствовало его теперешнему настроению.

На первом этаже школы были вывешены списки сдающих экзамены и состав экзаменационных комиссий. Сначала девятиклассники сдавали два письменных экзамена, затем следовали устные.

Ивану Ивановичу довелось присутствовать в качестве ассистента на математике, где он отметил любопытный случай. Примерно через час после начала экзамена в кабинет по-хозяйски вошла какая-то невзрачная женщина. (Лицо этой дамы почему-то вызвало у географа ассоциацию с вяленой грушей.)

– Почему школьники не поднялись с места, когда я вошла? – возмутилась она, – я же куратор школы!