Сегодня я натягиваю черные джинсы, растянутую белую футболку – почти форма – и собираю в тугой хвост волосы. Паркуюсь с западной стороны кампуса и осматриваюсь, прежде чем схожу с места. До семинара осталось пять минут, на дорожках почти никого нет. Газон пустует, ярко-зеленые деревья шелестят от едва ли ощущаемого ветра, и мне вдруг кажется, что я – отдельно от всего, что находится рядом. Отдельно от университета, отдельно от предметов и потока студентов. Если среди ребят и есть тот, кто знает, к чему он стремится, он совсем на меня не похож. И мне даже нравится отличаться от всей этой массы. Они рвутся к одной цели, одной точке, а у меня море возможностей и целая тонна свободного времени. Наверно, поэтому я могу позволить себе получать удовольствие от жизни, а они зарываются с головой в книги и тухнут, как подожженные спички.

В коридорах университета пахнет свежим кофе. Я прохожу через аллею арок, грузно выдыхаю и вихрем врываюсь в аудиторию, где уже расположились мистер Говард, мои сокурсники и их ноутбуки. Шествую к первой парте.

– Мисс Эберди, - довольно протягивает профессор. У него нелепые очки, но я уже во второй раз не считаю их наличие идиотизмом. Что Саймон, что мистер Говард берут тем, что отличаются от остальных. – Вы все-таки нашли время.

– Я всегда его нахожу, – неуклюже сажусь за парту. Одна из девушек – Мэриэлла ОдВольф – отодвигается на край стула, защищая рукой правую сторону ноутбука, будто прямо сейчас я на него накинусь и выброшу в окно. – Продолжайте.

– Что Вы, Эмеральд. Без Вас мы и не думали начинать.

Растягиваю губы в скупой улыбке. Люблю лекции Говарда, но не люблю, когда все на меня пялятся и расширяют и без того широкие глаза. Плевать, что они обо мне думают, но их взгляды мешают сосредоточиться. У профессора широкие, древние брюки, похожие на мусорный мешок. Даже цвет не черный, а слегка черноватый, в каких-то выцветших пятнах. Мистер Говард носит футболки, тяжеленный рюкзак и килобиты информации в своей лысой голове. Обычно он начинает лекции с заявленной темы, а затем сменяет монолог диалогом, упрощая все возникшие сложности с помощью примеров из жизни и доводов специалистов. Наверно, поэтому его семинары – пожалуй, единственное место, где высказываться – не просто нужно, но и хочется.

– Как вы думаете, какая сегодня у нас тема?

– На прошлом семинаре мы разбирали дело Роберта Дерста. – Мэриэлла озадаченно хмурит брови и кивает, будто только что раскрыла строжайший секрет.

– Правильно, но разве это ответ на мой вопрос?

Я хмыкаю, а блондинка обижено поджимает губы. Профессор Говард, погодя пару секунд, обходит стол и останавливается по центру, водрузив руки перед собой. Его глаза изучают нас, будто мы очередной эксперимент помешанного адвоката, запертого в стенах университета, в то время как душа его тянется к маньякам, уликам и правосудию. Затем на его лице отражается хитрая ухмылка, а уголки губ взметают вверх.

– Замолчав, вы проиграли дело, мисс ОдВольф.

– Что? Но…

– Даже если вас загнали в угол, вы должны тарабанить любую несуразицу, причем убежденно, упрямо, заговаривая зубы себе и остальным несчастным, находящимся в зале.

– То есть, искусный адвокат – искусный лжец? – Я смотрю на профессора и лениво вскидываю брови. – Тогда в чем смысл правосудия, если оно строится на обмане?

– Разве я просил вас обманывать?

– Вы просили плести несуразицу.

– А несуразица – синоним лжи?

– Несуразица синоним глупости и ахинеи, - я наклоняюсь чуть ближе к концу парты, чтобы посмотреть преподавателю прямо в глаза. – Говорить ересь, чтобы выиграть?

– Чтобы выиграть что?

– Выиграть дело.

– Дело? – он эмоционально взмахивает руками и решительно приближается ко мне. В аудитории становится тихо: каждый знает этот сумасшедший взгляд. Профессор в курсе того, о чем мы даже и не догадываемся. – Мисс Эберди, вы не спасете клиента, выдумав галиматью и тарабарщину. Это же очевидно.

– Тогда какой прок в несуразице?

– Вы выиграете нечто иное.

– Что? – недоуменно откидываюсь назад. – Что я выиграю с бессмысленного потока речи, не имеющего под собой никакого веса?

– Время.

– То есть?

– Вы выиграете время на то, чтобы придумать нечто “смысленное”. Есть каноны и те фразы, которые обязаны срываться с вашего языка непроизвольно. Рефлекторно! Пока вы диктуете номер статьи и вещаете залу ее содержание, вы не должны думать о пятой строке седьмого пункта. Вы должны заговаривать толпу и шевелить извилинами, спасая себя и своего клиента нелепой тарабарщиной, способной дать вам пару секунд на раздумья и поиск вариантов. Как вам такая несуразица? Вполне сойдет за ход ферзем. Верно?

Вскидываю подбородок.

– А что если присяжные сочтут мою тарабарщину - чистейшим бредом и решат, что я действительно заговариваю им зубы?

– Тогда вам не стоит учиться на моем факультете, мисс Эберди. – Профессор грузно выдыхает и принимается копаться в бумагах, сваленных на столе.

Я внимательно наблюдаю за Говардом, за его хмурым, задумчивым лицом. На самом деле, мне никогда не нравилось взвешивать за и против. Я действую по инерции, несмотря на последствия. Возможно, поэтому у меня столько проблем и неприятностей.