Эпидемия юдофобии во второй половине 1910-х — начала 1920-х годов охватила и некоторых иностранцев, оказавшихся в ту пору в Петрограде. Приведу ещё одну красноречивую цитату — из показаний представителя американской епископальной церкви А. Саймонса, с которыми он выступил в 1919 году на слушаниях «Оверменской комиссии» Сената США. Прослужив настоятелем методистской епископальной церкви в Петрограде одиннадцать лет, вплоть до октября 1918 года, его преподобие глубоко впитал в себя атмосферу столицы русской революции:

«С а й м о н с…больше половины этих агитаторов в так называемом большевистском движении были жиды.

Н е л ь с о н (сенатор. — С. А.). Евреи?

С а й м о н с. Да, евреи-отступники. Я не хочу ничего говорить против евреев как таковых. Я не сочувствую антисемитскому движению, никогда ему не сочувствовал и, думается мне, не буду сочувствовать. Я против него. Я с омерзением отвергаю какие бы то ни было погромы. Но я твёрдо убеждён, что эта революция — дело жидовских рук.» [1. С. 12–13].

В действительности, по данным 1918 года, в петроградской организации РКП(б) евреи составляли всего 2,6 % [31. С. 142–143]. Однако среди коммунистических вождей они и вправду играли самую заметную роль. Достаточно назвать пятерых: Лев Троцкий — ближайший ленинский сподвижник, фактически руководитель Октябрьского переворота, создатель Красной армии и первый нарком иностранных дел; Григорий Зиновьев — председатель Петросовета, предложивший после убийства М. Урицкого «разрешить всем рабочим расправляться с интеллигенцией по-своему, прямо на улице» [16. С. 184]; Яков Свердлов — председатель ВЦИК, лично давший согласие на убийство царской семьи; Моисей Урицкий — глава Петроградской ЧК; Моисей Володарский — комиссар по делам печати, пропаганды и агитации Петрограда, задушивший в городе всю свободную прессу. И вообще «в первое десятилетие после 1917 года доля евреев в партийном и государственном руководстве значительно превышала их долю в населении. Весьма много евреев было на высших постах в Красной армии и в тайной полиции — ГПУ-НКВД. Ещё больше в наркоматах иностранных дел и внешней торговли — предполагалось, что евреи лучше русских знают иностранные языки и лучше чувствуют себя в чуждом окружении» [18. С. 245–246].

Понимание того, почему евреи, наиболее притесняемые из всех нацменьшинств царской России, очутились на ответственных постах столь радикального политического движения, лежало на поверхности. Как и причины, по которым так много было среди петроградских большевиков латышей (10 %), поляков (6,3 %), белорусов и эстонцев (3,7 %), литовцев (2,6 %). Однако там, где речь заходит о национальном вопросе, яд ксенофобии убивает в человеке всякую способность даже к самой поверхностной логике. Тем не менее российские антисемиты до сих пор не устают подчёркивать, что коммунисты — порождение мирового еврейства и при этом приводят даже цифры и факты, почерпнутые, главным образом, «из двух книг, опубликованных в нацистской Германии: “Большевизм и еврейство" Германа Феста (1934) и “Евреи за спиной Сталина” Рудольфа Коммоса (1938 и 1944)» [18. С. 245].

С началом Великой Отечественной войны можно было ожидать выступлений против питерских немцев. Но никаких эксцессов замечено не было. Во-первых, к началу 1940-х этнических немцев в Ленинграде оставалось уже мало. Во-вторых, многие, особенно молодёжь, под воздействием тотальной советской пропаганды верили в «пролетарский интернационализм». А в-третьих, немало было и таких, на кого в первые недели и месяцы военная машина Германии произвела такое сильное впечатление, что они опасались, как бы вскоре солдаты Гитлера не вступили на улицы Питера, а потому не хотели ссориться с возможным оккупантом. Когда Военный совет Ленинградского фронта дважды — в августе 1941-го и в марте 1942 года провёл выселение из города немцев (а также финнов), потому что они рассматривались советским руководством как потенциальная «пятая колонна» противника, реакция ленинградцев оказалась неожиданной. Акцию властей они оценили… с антисемитских позиций: «это проделки евреев с целью завладеть лучшими квартирами» [21. Т. 1. С. 296–297].

Антисемитизм в полную силу проявил себя в городе сразу после начала войны. Информаторы партийных организаций и НКВД сообщали: рабочие говорят, что на основании пакта 1939 года «не надо было давать немцам хлеб и нефть», что «зря кормили немцев — не русские люди нами управляют, а евреи, поэтому так и получилось» [21. Т. 1. С. 219], отдельные рабочие выражали радость, что евреев, «занимавших “тёплые” места на предприятиях (нормировщиков, кладовщиков и т. п.)», призывают в армию [21. Т. 1. 218].

Ксенофобия захватила и затравленные большевиками остатки былой интеллигенции. Так, относящиеся к началу войны страницы дневника Анны Остроумовой-Лебедевой изобилуют открытой ненавистью к евреям. Вот всего одна характерная запись: «…особую агитацию <в пользу эвакуации> и истеричность вносят евреи, которые по натуре своей, в большинстве случаев, страшные трусы и необыкновенные ловкачи в уклонении от призыва на фронт. А если уж никак нельзя было этого избегнуть, то отыскивают себе места в канцеляриях штаба, в обозе и т. д. Также многие из них избегают трудовую повинность, уклоняются копать окопы, и в то же время, когда все отпуска прекращены, они живут дома в отпуску» [21. Т. 1. С. 330]. Совершенно очевидно, что это взгляды не только самой художницы, которая мало где бывала, поскольку работала дома и выезжала лишь на предоставляемой ей машине с шофёром; таковы были мнения людей, с которыми она общалась, — заходивших в гости друзей, соседей, прислуги.

Поначалу власти Ленинграда не предпринимали никаких мер, чтобы обуздать юдофобию. Но когда антисемитские выпады приобрели по-настоящему массовый характер, партийная номенклатура взялась за привычные рычаги. Выступая на заседании ленинградского партактива 20 августа 1941 года, Андрей Жданов с присущей ему лексикой заявил: «…необходимо скрутить голову пятой колонне, которая пытается поднять её, начинает шевелиться <надо>… решительно покончить с профашистской агитацией насчёт евреев. Это конёк врага: бей жидов, спасай Россию! Бей евреев и коммунистов!”» [21. Т. 1. С. 223–224]. Спустя девять дней Кировский райком ВКП(б), отмечая в своём специальном постановлении, что антиеврейские выпады встречаются среди рабочих Кировского завода, фабрики «Равенство» (характерное название для коллектива, в котором наличествуют антисемитские настроения. — С. А.), на ряде номерных заводов, а также в домохозяйствах, потребовал от партийных и правоохранительных органов, включая НКВД, «вести беспощадную борьбу с… агитаторами антисемитизма» [21. Т. 1. С. 224].