Широкая кошка, идущая к устью с севера, у основания своего отделяет от моря два небольших озерка, соединенных между собою протокой и частью заросших осоками; от него идет небольшая речка, впадающая в лиман. На озере мы застали массу уток, и В. П. Савич с К. Кайдаловым пошли их добывать; они принесли около сорока уток и одного лебедя и, таким образом, спасли и наши желудки, и добрые отношения между нами и нашими людьми, которые, просидев два дня без обеда и ужина, стали несколько недовольны и вели между собой разговоры на ту тему, что хорошо бы бросить караван и налегке уехать к жилью. Больной наш окреп и после Семячика пожелал ехать верхом.

По-видимому, ветер свирепствует здесь очень сильно, так как вала почти нет, кошка плоская, тогда как по ту сторону реки (южнее) вал начинается обрывом около 3 саж. вышины и густо одет растительностью. Против стоянки за речкой Калю, текущей с севера из озерков, крутые склоны береговых возвышенностей заканчиваются против канала устья светлыми обнажениями мыса, о котором я уже говорил. Далее возвышенность далеко отходит в сторону, и к лиману со стороны суши примыкает лишь обширная мокрая тундра, вдалеке за которой видны еще березники, а за ними -- кратеры и долы Малого Семячика (Березового хребта). В лимане, на середине его, выступает из воды белый камень, похожий на голову какого-то морского зверя.

На речке Калю прилив сказывается лишь отдельными волнами, так что вода в ней все время остается пресной.

17 сентября мы выждали нового отлива и стали переправляться около 9 час. утра; вода в устье занимала в это время уже только ширину речной струи, и валы со стороны моря врывались лишь до наиболее узкого места канала, которое все же совершенно невозможно переходить вброд. В воде много листьев березы и ивы, принесенных речкой, а со стороны моря -- лишь зеленая водоросль (Enteromorpha) и отдельные оторванные пузыри бурых водорослей.

Несколько левее Жупановской сопки поднимается к небу большой, совершенно прямой столб белого пара, как бы из Авачинской сопки. На мысу за лиманом, в нижней его части, резко выделяется белое пятно осыпи, как раз на месте удара волны, проходящей через горло.

В наиболее узком месте горла течение слишком сильно, и входящие в него с моря валы представляют даже некоторую опасность; поэтому переправа шла на более широком месте, у начала озера, и прошла счастливо, хотя лошади благодаря течению плыли с трудом и их сносило к морю.

Ветер -- с моря; на N, над горами, были дождь и снег. Теперь мы пошли далее вдоль берегового вала. Вал здесь мощный, высокий и сложен из трех параллельных гряд, разделенных ровными логами, в которых кое-где укрылись от ветра группы ив. Из параллельных валов самый высокий -- более старый, непосредственно прилегающий к озеру, причем у основания своего он несколько размыт водой. Река Березовая впадает в озеро-лиман с запада под прямым углом к его длинной оси и морскому берегу. Озеро тянется на юг на 3 версты, а затем видна еще обширная мокрая тундра. Пройдя около 3 верст по наружной стороне вала у моря, мы перешли на внутреннюю его сторону, где скоро вышли на хорошую, торную тропу, без сомнения посещаемую и людьми. Здесь мы прошли немного более 4 верст среди шикшовника и зарослей ив; последние вправо образуют густую полосу, обрамляя берега речки, названной у Крашенинникова Катанычь, у Дитмара -- не упоминаемой, а теперь называемой Кореневская. Между береговыми валами и речкой идет ровная терраса; вал очень высок. Река, подойдя к морю, делает очень крутую петлю и впадает в него между двумя кошками -- наружной и внутренней. Заселение песчаной террасы перед валом здесь идет при сильном участии морского гороха (Lathyrus maritimus). На материковой стороне вала, очень высокого и мощного, большая площадь шикшовника.

У основания узкой внутренней косы устья мы нашли следы стоянки с жестянками из-под консервов и шест с надписью, вырезанной ножом: "1 IH. и 29 авг. 1909, М. П. К.", т. е. обозначены две стоянки англичан-охотников и проводника М. П. Карякина в передний к устью Семячика и в обратный путь.

Течение реки таково, что с силой несет песок по дну, плывут листья ивы и березы, но ничего морского в воде нет. Вода совсем пресная. На ночь мы поставили в реку сетку и на следующее утро поймали одну горбушу, одного гольца и одну красную; значит, хода рыбы уже нет, а есть лишь отдельные, запоздалые экземпляры.

18 сентября мы переехали на нашей лодке устье и этой реки и пошли к югу. За концом лимана есть еще в этом направлении значительное озеро и узкая, извилистая протока, вероятные остатки более старого устья. Теперешняя наружная кошка, насколько можно судить по слабому развитию растительности, образовалась совсем недавно.

За озером впереди, правее берегового вала, полоса луга уже серая, и на ней желто-зеленая заросль ивняка; вдали Кореневская река, идущая с севера; за ней темная полоса ольховника и ярко-желтая полоса березового леса с отдельными лишь зелеными еще крапинами; затем гребень и кратеры Березового хребта с темными пятнами зарослей и светлыми осыпями. Береговой вал здесь высокий, крепкий; пологий внутренний склон его упирается в долину старых устьев р. Кореневской, где длинное чистое озеро и протока сменяются осоковым и вейниковым болотом. По илистому берегу преобладает красивый высокий злак Роа proeminens с густыми метелками; по склону вала -- шикшовник и брусника с массой спелых ягод. Далее тропа пересекает отрог увала, упирающийся в береговой вал совершенно плоским седлом. На нем вправо кудрявый березовый лес, ближе -- полоса кедровника, а ближе к морю -- сухая шикшевая тундра. За седловиной, опять вдоль берегового вала, болото, очевидно развившееся на месте иссохшего озера; далее -- заросли ивы и луг, а за ним озеро, сильно заболоченное и заросшее по краям, с полосой зыбкой трясины; далее -- опять шикшевая тундра и луга.

Еще далее за береговым валом открылось обширное, совершенно высохшее, плоское и круглое озерное днище. За этой совершенно замкнутой котловиной береговой вал прорезан невдалеке глубокой промоиной от ручья, идущего из тундры, занесенной массой наносного леса, частью забитого песком. После этого открылось устье р. Карау, с длинным извилистым заливом, открывающимся к морю нешироким каналом. Так как теперь прилив, мы попробовали подняться повыше и, пройдя около полуверсты левым берегом Карау (современное название Каримчина) вверх по ней, дошли до того места, где залив кончается и река получает ясно выраженный характер; дно ее очень илистое, так что и здесь брода мы не нашли. Тогда мы вернулись опять к устью и стали между сухим круглым озером и краем размытого здесь вала. Вблизи по берегу залива в густой высокой траве скрыты многочисленные ямы -- остаток старого камчадальского пепелища; правее всюду идет теперь сухое, но по веснам полное воды осоковое болото. В этот день мы прошли всего около 6 верст (по Крашенинникову -- 5); провизии -- одна рыба и две утки. Опять ждем утреннего отлива. И я записал в своем дневнике: "И так, между ревом и гулом прибоя, мягким солнцем и зрелищем вулканов и разрушенных кратеров, отделенных от нас полосой березников, идет наш голодный путь". Впрочем, утешительно, что больной наш поправляется; уже от устья Семячика он едет верхом и хотя устает, но продолжает заметно крепнуть и только очень жалуется на солонцеватую воду, которую мы часто вынуждены пить.