Часа в четыре мы простились с гостеприимными хозяевами и переправились через Жупанову на морском кунгасе Штабеля с помощью его же рабочих; место переправы для лошадей было указано ими же. Если бы не это, мы пробились бы здесь не менее двух дней, отыскивая наименее опасное место для переправы и перевозя вещи.

На правом берегу мы быстро обовьючились и тронулись к морскому берегу, обходя увал с его березниками и скалами. В одном месте пришлось идти водой, так как скалы падают прямо в реку. Далее увал резко поворачивает вправо, и между ним и рекой, а правее и морем открывается обширная площадь осоковых болот, прорезанных топкими руслами, местами уже заросшими. Площадь древнего русла проходила когда-то между увалом и Жупановским мысом; когда же выросла понемногу кошка, соединяющая мыс с высокими и крутыми скалами, которыми увал обрывается к морю, то река отошла посевернее, а эту площадь забило песком. По схематическому чертежу Дитмара (см. стр. 661 его книги), еще в 1854 г. здесь была тихая, мелкая бухточка, но не суша; и если чертеж верен, то превращение данного участка в твердую землю произошло за последние 50 лет. Благодаря сухой осени мы удобно, хотя и не быстро, миновали болота, лавируя между топкими местами, и вышли к внутреннему подножию берегового вала, здесь невысокого, и прошли по нему до подъема на гору; вправо у подножия увала два небольших озерка обещали дать воду, но последняя, как и во всех водоемах этой низменности, оказалась солонцеватой, так что и чай наш был солон.

Пока ставили лагерь, я еще успел до темноты взойти на гору и осмотреться, куда вести утром караван. За горой вправо оказались форменные ворота от моря к Жупановскому озеру. Крашенинников (I, 56) говорит: "От устья Шопхада реки залегла в южную сторону нутренная губа, окруженная каменными горами, которая как длиной, так и шириной версты на четыре. Оная губа имеет три устья: одно -- в р. Шопхад, да два - в море. Между первым и вторым устьем (к морю) расстояния версты с две, между вторым и третьим только с версту, а ширина каменного берега, которым губа от моря отделяется, -- сажен на полтораста". Очевидно, это устье или пролив из озера в море, о котором говорит Крашенинников, теперь забито песком и превратилось в сушу, несмотря на то, что ширина его около 150--200 саж. Теперь со стороны озера здесь широкая полоса луга, а к морю обращен песчаный береговой вал; по обе стороны ворот каменные массивы.

Отвесный обрыв (рис. 114) увала к морю очень красив, порода его напоминает издали песчаник, но вблизи оказывается вулканическим туфом, цвет ее желтовато-серый; у подножия сразу значительная глубина.

21 сентября, рано утром, мы услыхали свистки и увидали пароход Добровольного флота "Тамбов", идущий с SO на Шипунский мыс. Обогнув последний, пароход остановился у самого устья (см. рис. 113). Очевидно, он пришел снимать рыбалку, и нам оставалось только радоваться, что он не сделал этого ранее, так как тогда Штабель и его рабочие, отвлеченные посадкой и нагрузкой на пароход, не могли бы оказать нам той существенной поддержки, какую мы от них получили. Мелькала мысль, что недурно было бы и нам с нашими ценными коллекциями поместиться на пароход, послав трех или четырех рабочих с лошадьми в Петропавловск, до которого они, конечно, добрались бы в неделю, но и путешествие вперерез Шипунского мыса также привлекало, и последствия показали, что этот путь дает немало интересного.

Итак, полюбовавшись на пароход, мы собрали лошадей, которые за ночь разбрелись по кошке в поисках свежей травы, обовьючили их и поднялись на прилегающую к стоянке гору. С большим трудом удалось спуститься с ее круч к первым воротам Жупановского озера. Пройдя их, мы увидали, что морским берегом далее идти нельзя, так как впереди к морю снова подходит стена утесов. Поэтому мы поднялись на вторую упоминаемую Дитмаром гору, пролезли через густые заросли ольховника и низкого березника и пошли берегом озера, то каменистым, то болотистым, поминутно обходя различные препятствия. По берегу озера мы ехали долго, попробовали сделать разведку, нельзя ли снова перейти на морской берег, но выяснилось, что к морю всюду подходят отвесные скалы. Вышли наконец ко вторым воротам, также запертым довольно высоким береговым валом. Здесь вся площадь между озером и морем возвышенна, и на песках ее большие заросли голубики, густо покрытой крупными сочными ягодами. Самое озеро хотя и шире версты, но все же длина его в несколько раз превышает ширину, противореча в этом отношении Крашенинникову. Вторые ворота, расширяющиеся к озеру, со стороны моря не широки и как бы сдавлены с обеих сторон отвесными стенами скал. Огибая озерный залив, мы вышли далее к скалистому мысу третьей горы, где на скалах много камчатского рододендрона с покрасневшими уже листьями. Затем мы втянулись в боковую долину, оставив берега озера, и пошли вверх по ней. Тальвег этой долины вначале представляет собою свежезаболоченный залив озера, сливаясь с сильно болотистым берегом последнего; затем он становится выше и прорезан речкой, собирающейся из многочисленных ключей, которые через почти правильные промежутки выходят из-под подошвы склона. Ключи глубокие и чистые, полны мелкой рыбешкой (мальки красной рыбы), недавно лишь выклюнувшейся из икры; особенно много их в узких ковшах под самой горой. Число этих серебристых рыбок нельзя определить иначе, как миллионами. Когда обходили последний такой ключик, то по недосмотру лошадь с коллекционными ящиками В. П. Савича упала в ключ на спину, и ящики наполнились водой. Пришлось остановиться и разбить лагерь на опушке березника, одевающего верхнюю часть долины уже недалеко от того места, где болотистый тальвег кончился и началось удобное для перехода ручьевое русло. Долина уже вся сухая, и склоны ее сближены. Пока В. П. Савич пересушивал свои сборы, я ходил на гору левого склона долины намечать дорогу для следующего перехода. Склон пологий, с типичнейшим парковым березником, только слева более крутая и находящаяся ближе к морю гора быстро теряет березник при подъеме на нее и одевается сплошной чащей ольховника, представляя собой уже субальпийский пейзаж. Взобравшись на вершину хребта, я увидел как раз на запад Жупановскую сопку, а левее ее через низкий распадок Авачинскую сопку с густыми, поднимающимися прямо к небу столбами пара. На востоке блестело море и хорошо были видны третьи ворота, правее которых внизу лежит мокрая тундра, заставляющая предполагать, что часть этой долины образовалась также на месте забитого песками и заросшего растительностью залива. Правее ее видны увалы с березником; озеро вправо уже кончилось. Виден и распадок, ведущий к Халыгерскому озеру, низкий и тундристый, прорезанный небольшой речкой, а также распадок, ведущий к култуку Жупановского озера.

Сегодня первый день сильного листопада березы, длящегося на некоторых склонах уже несколько дней. Зеленая трава попадается теперь только близ воды, в лесу же и на склонах все померзло. В ольховниках местами лист совершенно свалился, хотя есть и зеленые еще заросли.

22 сентября мы прошли до Халыгерского озера. Минимальная температура за истекшую ночь была --5°; вода в ключах замерзла, и листопад заметно усилился. Мы легко поднялись на перевал от Жупановского озера к третьим воротам, но на спуске были задержаны переходом очень крутых оврагов, бороздящих склон; в них каменистое ручьевое русло густо одето мхами и теперь, осенью, совершенно сухо. После спуска мы попробовали прямо перейти долину, так как вход в падь, ведущую на Халыгер, был прямо против нас, но переход оказался невозможен, так как середина долины, остаток старого пролива или даже устья р. Жупановой, безнадежно топка. Взяли мы влево к морю и прошли на береговой вал, держась вплотную подножия склона. Самые ворота опять обрамлены крупными скалами. Оставив их, пошли опять у подножия склона, где выходят наружу большие ключи с бассейнами, сливающиеся в речку; в них много рыбы, причем часто встречаются недавно выброшенные на берег, совершенно свежие еще, крупные экземпляры красной рыбы, остаток медвежьего стола. Многочисленные медвежьи следы испещряют берег.

Общее направление нашего пути от устья Жупановой -- S; теперь же, перейдя боковую долину, где течет речка, впадающая в третьи ворота и имеющая четыре вершинки, все в густых тальниках, мы повернули на W, чтобы перейти и водораздел к Халыгерам. Водораздел этот -- низкий, плоский увал с редким березником, за которым мы увидали широкую, открытую, ровную долину. Эту местность нельзя счесть за речную долину, хотя по ней и протекает небольшая речка северный Халыгер. Несколько горных ручьев сливаются здесь в плоский тальвег с многочисленными вымоинами и озерками. Падь сначала идет на W, но далее широким полукругом заворачивает на SW 225°, принимая в себя узкий распадок с речкой, текущей с гор от Жупановской сопки.

На повороте мы перешли густую полосу тальников и речку, потом поворотили в березник и, миновав еще два оврага, подошли к северо-западному краю оз. Халыгер. По Крашенинникову, озеро это называлось по-камчадальски Калиг, а по-казачьи -- Калыгары, и на нем был острожек (селение) Каннат. Размеры его он оценивает так: длина 20 верст, а ширина 6 верст. С юга к нему подходит еще внутренняя губа, имеющая 4 версты длины, с речкой Мупуа. Это и есть начало Шипунского мыса; неподалеку отсюда линия морского берега меняет свое общее направление с южного на востоко-юго-восточное.

Озеро отделено от моря сначала высокой горой-гольцом, по которому лишь внизу немного березника. За горой слева видно понижение, соответствующее четвертым морским воротам, где между озером и морем протянулась узкая песчаная кошка. На юг видны за озером мрачные, черные горы с острыми вершинами, между которыми блестит южный залив озера. Вправо заметна широкая падь р. южный Халыгер, ведущая к перевалу на р. Вахиль, впадающую в море уже по ту сторону Шипунского мыса. Берега озера у северного конца его сильно заболочены осоками, так же как и тальвег долины выше озера. Можно думать, что ранее озеро простиралось на север гораздо дальше, почти до водораздела к речке третьих ворот.