Из злаков особенно обильно развивается вейник (Calamagrostis Langsdorfii), по-местному -- "пырей", нередко образующий совершенно чистые заросли на долинных лугах. Это здесь главная сенокосная трава, одевающая ровным зеленым ковром большие пространства, переходящие нередко по краям в осоковые болота или в заросли иволистной таволги. Из других трав лесного пояса, до сих пор имеющих значение для человека, на первое место следует поставить сарану-кругляшку (Fritillaria kamtschatcensis Gawl.), круглые клубни которой в вареном виде имеют вкус, похожий на вкус каштана. Их собирают в большом количестве в июне и сушат впрок, нанизывая на нитки. Другая сарана-овсянка (Lilium avenaceum Fisch.), названная так за мнимое сходство отдельных листочков ее клубня с зернами овса, используется сравнительно слабо и, как кажется, только в свежем виде. Прежние массовые заготовки вытеснены теперь картофелем. Темные, почти черные цветы первой саранки и яркие, оранжево-красные второй резко выделяются среди зелени сухих лугов и перелесков и являются одним из главных украшений камчатской флоры.

Попробуем теперь охарактеризовать травянистую растительность по преобладанию тех или других растений в определенное время. Весной первыми расцветают: анемона, близкая к обыкновенной белой ветреннице (А. nemorosa), хохлатка (Coridalis ambigua), фиалки(Viola palustris и V. umbrosa) и гусиный лук (Gagea silvatica). Второй период -- начало июня: это -- время сплошного цветения Trillium obovatum (в березняках), называемой в Камчатке "кукушкиными тамарками". Белые трехлепестковые цветы ее пестреют в редкой еще траве на каждом шагу. Затем идет период обильного цветения Orchis aristata и Fritillaria kamtschatcensis. Внутри страны, где мы весной не были, одним из наиболее характерных весенних растений является, по-видимому, красивый первоцвет (Primula longiscapa).

Конец июня и начало июля характеризуются в березниках появлением орхидного Cypripedium Yatabeanum и белых прицветников Cornus suecica, a на лугах массами сине-фиолетовых цветов егорьева копья (Geranium erianthum) и на более сырых местах касатиками(Iris setosa), цветы которых отличаются разнообразием окраски. Почти весь июнь цветут обильно красивая, высокая фиалка (Viola Langsdorfii) и купальница (Trolliuspatulus) и, понемногу развиваясь, выдвигаются среди других трав разнообразные осоки. В середине июля в березниках среди крупных листьев папоротника (Pteridium aquilinum), перерастая их, поднимаются белые кисти лютикового Cimicifuga simplex и розоцветного Aruncus silvester, a также синие акониты.

Во всю первую половину лета (10/VI --20/VTI) растительность, не терпящая недостатка во влаге благодаря обилию почвенных вод, поражает своим свежим и пышным видом. В это время невольно забываешь, как коротко камчатское лето, и кажется, что живешь в благословенном краю, где нет морозов и не хватает только инициативы и средств, чтобы одеть Камчатку полями и садами. В конце июля этого уже не чувствуешь, так как первое дыхание осени быстро меняет картину.

В середине, а иногда и в начале июля поспевает наиболее популярная в Камчатке ягода -- плоды жимолости. Темно-синие, с беловатым восковым налетом, продолговатые, очень сочные, ягоды эти очень вкусны и совершенно заставляют забывать горький вкус всех их ближайших сородичей. В конце июля поспевает голубика, которая важнее если не качеством, так количеством своих ягод. Затем в начале августа идут морошка и княженика; малина играет мало роли, так как ее мало. Наконец, в начале сентября готовы брусника и черная, безвкусная шикша, которые и заготовляются впрок на зиму. Конец сентября и начало октября -- время сбора шишек кедровника. Вот и все плоды, имеющиеся на Камчатке, если не считать вкусных, но почему-то не используемых плодов рябинника и суховатых черных плодов боярышника.

Альпийская растительность с ее цветистыми луговыми растениями и оригинальными формами жителей скал и осыпей, с красивыми лишайниковыми и вересковыми тундрами или зарослями мелких кустарничков и туфовидными полукустарничками кажется после однообразия низин особенно привлекательной. В ней преобладают, по-видимому, циркумполярные арктические виды, вроде Arnica alpina, Diapensia lapponica, Hierochloe alpina, Papaver alpinum и пр. Сильно выделяются своей миловидностью мелкие вересковые, как, например, Rhododendron kamtschaticum с крупными красными цветами, Phyllodoce, Bryanthus, Harrimanella и тонкая, ползучая Cassiope lycopodioides с белыми колокольчатыми цветами на тонких, гибких цветоножках.

Общее впечатление от всей этой растительности таково: сильные вулканические катастрофы и ледниковые покровы вытеснили и уничтожили ту древнюю растительность, которая объединяла когда-то Камчатку с ближайшей частью Северной Америки и Японией. Только хвойные леса центральной части, находящие себе аналоги в Охотском крае, на Сахалине и даже отчасти в горах северной Японии, остались единственным памятником флористической старины. Однако и они очень бедны разнообразием подлеска и травянистого покрова. Затем новое заселение арктическими элементами пошло с севера, из Анадырского края, и с берегов -- благодаря морским течениям, и теперь постоянно прибивающим к Камчатке целые деревья, смытые в море реками Сахалина и Охотского края. Поэтому-то юго-западное побережье Камчатки, несмотря на холодное, туманное лето, приютило целый ряд растений охотско-маньчжурской флоры, как Thermopsis fabacea, Swertia tetrapetala, Saussurea Riederi и пр.

На северо-западном берегу полуострова, от основания его до Тигеля {* Очевидно опечатка. Ранее -- Тигиль.
– - Прим. ред., 2008 г.}, мы находим, напротив, приселение материковых, растений постепенными этапами к югу. Наконец, вообще в горной части до широты Петропавловска мы находим еще несколько не встречающихся севернее растений, занесенных с юга из Японии через Курильские острова птицами или воздушными течениями. Возможно, что таким же образом попали на Камчатку и растения, встречающиеся исключительно по берегам тех горячих ключей, температура которых не менее 70° (например, Killingia).

В общем растительность Камчатки, несмотря на мощность развития отдельных ее представителей и общую свежесть июньского пейзажа, производит впечатление многострадальной. То слишком ранние морозы побьют листву и помешают вызреванию семян; то зимой ветер надует такие кучи снега, что та или другая луговина освободится от него только к концу июня или даже к середине июля (это, конечно, в субальпийском поясе); то вулканические извержения засыплют ее на огромное протяжение дресвой, т. е. вулканическим песком, и потом ей приходится пробиваться сквозь толщи его, образуя часто оригинальные формы побегов; то, наконец, ее совсем уничтожают продукты какого-либо сильного извержения. Наконец, и горные потоки, текущие с вулканов, имеют свойство иногда уничтожать растительность на своих берегах, влияя каким-то, к сожалению не выясненным, способом на корни.