– Хорошо, – приняла решение я. – Внутрь идем я и Тесей. Гера, ты остаешься здесь, у входа. Присмотришь за лошадьми, а заодно и кое-что еще сделаешь.

– Что?

– А вот что, – улыбнулась я. – Сейчас ты пойдешь на базар и купишь там…

Гера выслушал мою просьбу и рванулся так, что только пятки засверкали. Тесей внимательно смотрел на меня.

– Тина, что ты хочешь сделать?

Я мило улыбалась.

– Да так, самый пустячок! Надо же нам как-то будет выбраться из Лабиринта?

– Надо. Но я не понимаю…

– Не волнуйся. Все будет тип-топ.

Я верила в то, что говорила. Дело в том, что перед отъездом Лирин дала мне одну совершенно убойную вещь. Не гранатомет. Хотя и он бы здесь не помешал. Беда в другом. Если я протащу в эту эпоху что-нибудь не соответствующее времени, например танк, он или не будет работать, или превратится в какую-нибудь осадную башню. Мне это не нравилось, но что я могла поделать против основных законов мироздания? И эльфийка, которую преследовали почти те же проблемы, дала мне маленькую склянку с ядом.

– Только будь осторожнее, – предупреждала она меня. – Яд действует на все и на всех. Если ты капнешь им на землю, то в радиусе двадцати метров не уцелеет ни одно растение, а если хотя бы чуточка попадет на кожу, считай, что тебе тоже конец. Это снадобье действует даже на эльфов, уж на что мы устойчивы к ядам. Наши ученые бились над ним не одно тысячелетие. И стоит этот яд как алмазы. Но тебе он может потребоваться. Не для себя. Для других, разумеется.

Я была с ней полностью согласна. Тем более что на вид этот яд был совершенно безобиден. Голубоватая такая жидкость. Но начатками своей магии я улавливала, как от крохотного, миллилитров на пять флакончика несет смертью. Да, у смерти тоже есть запах. И эльфы назвали этот яд «Ароматом гибели». Очень поэтично и как раз в их стиле.

Вот эту скляночку я и раскопала в рюкзаке. Принюхалась. Нет, яд на месте. Противоядия от него тоже нет. Будь этот полубык хоть трижды полубогом, но его человеческую часть я травану, а там посмотрим, кто кого. Геракл вернулся очень быстро и принес длиннющую веревку, несколько катушек суровых ниток, пару мешков, килограммов пять грецких орехов, или, как они назывались здесь, масличных желудей, два небольших, но ухватистых и увесистых ломика. Больше нам ничего не было нужно. Тесей уложил все это в мой рюкзак и закинул себе на плечи. Я поспешно переоделась. Джинсы, майка, кроссовки, на всякий случай – легкая куртка. Собрала волосы в хвост и взяла пару ножей и подаренный птицей меч. Фехтовать я толком не умею, но мало ли что? Тесей тоже переодевался. Влез в панцирь, шлем, поножи, короткую юбку из металлических пластин – я не знала, как все это называется. Коленки у него остались голыми, и я невольно облизнулась. Уж очень они были симпатичные.

Жрецы смотрели на нас с сочувствием. Я подмигнула им.

– Двум смертям не бывать, а одной не миновать. А если не миновать, то надо умереть один раз, а не сорок тысяч.

Тесей восхищенно смотрел на меня.

– Тина, может быть, ты потом вернешься к нашему царю? Какая из тебя получилась бы правительница! Мечта! Все окрестные страны были бы наши! Ты бы со всеми справилась!

Я пожала плечами:

– Прости, Тесей, но меня уже ждут. У меня есть дом и семья. Давай не будем больше возвращаться к этой теме.

– Неужели твоя семья была бы против брака с царем?

Я представила себе маму и чуть не зафыркала. Как бы она отреагировала? Да только так! «Молодой человек, надеюсь, вы не разочаруете мою дочь? Учтите, если она мне на вас пожалуется, я вам тут лично Армагеддон устрою. Вы знаете, что такое демократия? Вот лучше вам этого и не знать. Здоровее будете». О моей маме можно было бы сказать многое, но в одном она оставалась выше всяких похвал. Со своими проблемами я разбиралась сама, но если что-то оказывалось мне не по силам, мама вступала в дело – и тут уж пишите письма и лезьте в бомбоубежище. Мамочку не останавливало ничего! Ни деньги, ни связи, ни ее зависимость от врага! За своего ребенка она бы кому угодно шею свернула! Вот и я так же.

– Ведите, – кивнула я жрецам.

Те пошли впереди нас, время от времени оглядываясь. Мы с Тесеем шагали налегке, Гера вел под уздцы лошадей. Флакончик с ядом лежал у меня в кармане куртки, я держала его в руке и чувствовала, как он холодит пальцы. Он так и не согрелся в руке. И никогда не согреется. Смерть всегда холодна, даже если тебя сжигают на костре.

– Привет вам, тюрьмы короля, где жизнь влачат рабы.

Меня сегодня ждет петля и гладкие столбы… – неожиданно даже для себя самой запела я.

И Тесей со второго раза подхватил припев.

– Кто это написал? – спросил он.

– Один поэт из моего мира, – пожала я плечами. Вряд ли ему что-то скажет имя Роберта Бернса.

– Красиво. Спой еще раз?

Я пожала плечами и запела. Почему бы и нет? Мы идем не на виселицу, но все равно на смерть, а песенка хорошая. И главное – в тему!

Геракл тоже подхватил ее, и мы залились на три голоса так, что птицы по сторонам шарахались. У меня-то слуха никогда не было, Гера нещадно фальшивил, а Тесей орал, как раненый тюлень. Хотя откуда здесь взяться критикам?