По правилам хорошего тона нужно было взглянуть на подарок и поблагодарить Роберта Тунгорма. Я открыла коробочку и обнаружила на бледно-розовом бархате изысканные серьги из аландорского металла.

«Еще один дорогущий подарок, – мрачно поздравила я себя. – Да, Кара, везет тебе в этом году как никому».

Однако вслух лишь вежливо произнесла:

– Большое спасибо, Роберт. Серьги удивительно красивые.

– Рад, что тебе понравилось. – Он довольно прищурился. – Честно говоря, я сначала думал насчет браслета, но у Нутерже уже было на них три заказа. Так что мне показалось это не слишком удачной идеей.

– И замечательно! – с облегчением выдохнула я, представив еще один браслет на своей руке. – Мне очень нравится ваш подарок. И за эту прогулку тоже огромное спасибо. Такой красоты я никогда не видела. Только вот я вам ничего взамен не приготовила.

– Ну, это легко исправить, – мягко произнес Роберт.

– И как же? – я напряглась.

– Давай все-таки перейдем на «ты».

Что ж, вполне приличное предложение. А ведь с такого ловеласа вполне могло статься попросить и поцелуй.

– Хорошо, – быстро согласилась я.

– Вот и славно. – Роберт поднялся и протянул мне руку. – Идем домой, а то замерзнешь. Судья Торн не отпустит тебя больше к нам в гости, если мы вернем ему завтра простуженную дочь.

Вскоре мы уже входили в дом, а в холле, в одном из кресел неожиданно обнаружили нахмуренного Джеральда.

– Что-то случилось? – мигом встревожился Роберт.

– Надеюсь, что нет, – вставая, ответил Джеральд и перевел взгляд на меня. – Кара, ты не сильно расстроишься, если мы с братом пообщаемся наедине?

– Нет, конечно, – заверила я, недоумевая, какие темы для разговоров могут возникнуть глубокой ночью. И, еще раз поблагодарив Роберта, направилась в свою комнату.

Впрочем, неведение было недолгим. Я едва успела подняться по лестнице, как в ушах зазвучали голоса чужого разговора:

– Не в моих правилах, Роберт, указывать, как тебе жить, но сейчас ты переходишь все границы.

– Джер. – Голос старшего из братьев был полон раздражения. – Хватит ходить вокруг да около, скажи уже, наконец. Какое страшное преступление я совершил, что ты решил выказать мне свое недовольство, не дожидаясь утра?

– Карина Торн случилась, – ответил Джеральд. Судя по голосу, он также пребывал явно не в лучшем настроении.

Я в удивлении замерла, не понимая, что опять со мной не так.

– Не понимаю, объясни, – озвучил мои мысли Роберт.

– Никто из семьи обычно не вмешивается в твои похождения, брат. Но если ты обидишь Карину, свернуть тебе шею Александр не успеет, наш отец сделает это первым. Он никогда не простит тебе, если ты станешь причиной его ссоры с Торном. Поэтому советую десять раз подумать, прежде чем продолжать попытки уложить девчонку в кровать. Вокруг полно других кандидаток на это место.

За такой совет я была готова расцеловать Джеральда Тунгорма и очень надеялась, что Роберт примет во внимание слова брата.

– Я не собираюсь, как ты говоришь, укладывать Карину в постель, – недовольно ответил Роберт. Но едва я с облегчением вздохнула, добавил: – По крайней мере, до тех пор, пока не заключу с ней помолвку.

Помолвку?! Я открыла рот. Даже головой помотала, надеясь, что ослышалась.

– Ты хочешь жениться на дочери Лекса Торна? – в то же время удивился Джеральд.

– А что? – Роберт насмешливо хмыкнул. – Лично меня она вполне устраивает в качестве жены. Не вижу ни единого препятствия для нашего брака.

– А Кару ты об этом спрашивал?

– Джер, ей всего двадцать. Отвечать за нее будет Александр. – Настроение Роберта, судя по интонации, явно улучшилось.

Зато я едва не выругалась вслух от возмущения. Вот ведь самонадеянный болван! Значит, мое мнение совершенно неважно? Сказал «хочу», и я должна растаять от свалившегося счастья? Да пусть катится к Хаосу!

– Ты ведь ее не любишь, – спокойно констатировал Джеральд.

– Я никого не люблю. В отличие от вас с родителями я не романтик, – отрезал Роберт. – И что с того? Карина – молодая, красивая, из хорошей семьи, и я ее хочу. Для меня этого вполне достаточно. И вообще, хватит устраивать мне допрос. Сказал ведь, что мои намерения по отношению к девушке самые серьезные.

Я сердито зашипела. Ох, как же хотелось спуститься обратно на первый этаж и не высказать этому самовлюбленному павлину все, что я думаю! И о нем, и о его предложении, и о его отношении к моему мнению. Удерживало лишь понимание: выдавать себя нельзя.