В первое же утро Марфуша хотела подмести пол. Екатерина Александровна

не позволила, прибрала в комнате сама и впредь запретила: "Садись-ка, милая,

за тетради..." Учительница она была строгая, и Марфуша от букв довольно

быстро перешла к слогам. А когда ученица овладела четырьмя правилами

арифметики, Катя но радостях сделала ей подарок: в доме был большой

полосатый плюшевый тигр, заграничная безделица. Марфуше игрушка нравилась.

Однажды, проснувшись, она обнаружила тигра у себя под одеялом, ленточкой к

нему был привязан отрез на платье и конфеты. Катя радовалась не меньше

Марфуши.

Вечерами они ходили в кино на Пятницкой. На обратном пути Екатерина

Александровна заставляла Марфушу пересказывать картину и объясняла

непонятные места. По воскресеньям ездили купаться в Серебряный бор...

Видимо, рядом с наивной, румяной девчонкой Екатерина Александровна сама

чувствовала себя моложе, счастливее. Она от души хохотала, когда, опустив в

металлический ящик монету и услышав ответ автоматического "точного времени",

вежливая Марфуша непременно отвечала: "Спасибо". В один из первых своих дней

на Софийской набережной девушка увидела в окно Кремль и замерла: "Такой

большой! И в год, чай, не обойдешь..." Катя решительно взяла с вешалки

пальто: "Идем!" И они несколько раз обошли вокруг знаменитой стены.

Родные Екатерины Александровны жили в Петрозаводске, и она, выросшая в

большой и дружной семье, где было два брата и три сестры, очень скучала по

ним. Один из братьев погиб во время финской войны, и Екатерина Александровна

тяжело переживала утрату. Марфуша, как могла, ее утешала.

Ночами Катя читала, а утром они, опаздывая на работу, бежали через мост

к трамваю, иногда хватали такси. В машине Екатерина Александровна заставляла

Марфушу есть печенье или бутерброд и... поедом ела себя, говоря, что не

станет больше так поздно читать. Но вечером брала книгу и вновь читала до

утра...

– - Она сделала меня человеком, -- говорила нам впоследствии Марфуша.

Марфа Ивановна Лежнина-Соколова. -- И специальность помогла приобрести и к

книгам пристрастила на всю жизнь. Всю душу мне отдавала...

Рихарда Зорге Марфа Ивановна не знала. Но помнит, как несколько раз его

ждали. Однажды в доме накануне Первого мая гостила Катина сестра Муся, и они

с Марфушей даже ушли ночевать к подруге: Екатерина Александровна была

почему-то уверена, что на праздники прилетит муж...

Он не приехал, не приезжал больше.

– - Нам не довелось лично познакомиться с мужем старшей сестры, --

вспоминает Мария Александровна Максимова, работающая в Госплане Карельской

АССР,-- но мне всегда казалось, что мы хорошо его знаем. Катя говорила, что

он -- ученый, специалист по Востоку. Она считала мужа настоящим человеком,

выдающимся революционером. Мы знали и о том, что он находится на трудной и

опасной работе. Между прочим, однажды Рихард рассказал ей о неприятных

минутах: проснувшись как-то в гостинице в чужом городе, он вдруг забыл, на

каком языке должен говорить. Тут же, конечно, вспомнил, но осталась досада

на себя: нервы сдают. Вообще-то, по словам сестры, он был очень спокойным,

собранным, уравновешенным человеком. Перед отъездом Катя зашивала ему под

подкладку большую пачку денег. "Вот какие большие деньги тебе

доверяют",--заметила она. "Мне доверяют гораздо больше, чем деньги", --

улыбнувшись, не без гордости сказал Рихард. Катя никогда не сетовала на

одиночество и ни на что не жаловалась.

Сестры бережно хранят оставшиеся им от Екатерины Александровны вещи,

фотографии. Особенно мы благодарны им за любезно предоставленные два

портрета Рихарда Зорге, один -- подаренный Катюше перед отъездом, второй --

присланный из Токио, тот самый, где он выглядит "не очень старым и усталым,

скорее задумчивым"... Есть и фотография маленького дворика и комнаты с

японскими гравюрами и книжными полками, также присланные из-за рубежа.

Думается, это токийская квартира Зорге на Нагасаки-мати, 30.

Что еще сказать о Катюше? Жил человек и, казалось бы, не оставил по

себе громкой памяти. Но вот, оказывается, есть Марфуша, считающая себя