отговаривалась, что очень занята в школе, но все-таки выкроила время,

приехала из-за Нарвской. Встретились в Летнем саду.

– Ах, как здесь чудесно!
– воскликнула Дуняша и зарделась.
– Еще

краше, чем летом... Правда?
– обернулась она к Сергею, а ему пришло на

ум пушкинское: "Девичьи лица ярче роз!" И он улыбнулся ей в ответ. А

девушка продолжала восторгаться: - Зимняя сказка! Посмотри, Сережа, на

деревья - это же богатыри в папахах и в белой праздничной одежде -

словно на парад построились. Не удивлюсь, если сам Петр, в

сопровождении Меншикова, явился бы принять парад!

Зашагали по аллее, под ногами искрился и поскрипывал снег...

– Жаль только, что богини попрятались в домики, - продолжала

Дуняша.
– Итальянки не понимают нашей русской зимы.

Девушка у одного из постаментов придержала шаг.

– А здесь, Сережа, помнишь, кто жительствует в деревянном домике?

– Это скульптура "Похищение сабинянки".

– А помнишь, как даже камень пролил слезу о сабинянке, когда мы

были здесь в первый раз и я прикоснулась пальцем к постаменту?

Сергей пожал плечами:

– Фантазируешь...

Дуняша, не снимая перчатки, провела бороздку на заиндевевшем

камне. Сказала задумчиво:

– А ведь сабинянка могла быть и счастлива с похитившим ее римским

воином. Был же у нас на Кавказе обычай похищать невесту, и

слюбливались, если можно так выразиться... А Наташа Ростова? Этот

ветрогон Анатоль Курагин затеял похитить девушку, чтобы с ней

обвенчаться. Ночь, от волнения ее бьет озноб... Но разве в эти минуты

ожидания Анатоля с тройкой лошадей она не переживала счастья? Уверена,

что переживала...

Домокуров слушал эти рассуждения, не очень одобряя их. Старался

понять, куда Дуняша клонит... А она вдруг объявила:

– А ты, Сергей, неспособен быть похитителем! - Кольнула его

взглядом и отвернулась, рассматривая звездочки-снежинки, засверкавшие

у нее на рукаве шубки.

Домокуров резко остановился. Мужское самолюбие, бурно вскипев в

нем, застлало пеленой глаза, лишило его речи... Он лишь жалко

улыбался.

– Чем же я тебе не угодил?
– пробормотал наконец молодой человек.

– Я готов...

Но девушка сказала холодно:

– Поздно, мой друг, предлагать свои чувства. Ответных уже нет у

меня. Убил ты их своими железками...

– "Железками"?
– возмутился Сергей.
– Ты о броневике?

Девушка так поглядела на парня, что он не выдержал ее взгляда,

смягчил тон.

– Мы заговорили с тобой, Дуняша, об исторической, о революционной

реликвии. И мне, прости, непонятно, как можно ревновать к броневику...

– Всему свое время и место, - ответила девушка. - И я уже

говорила тебе об этом... Но ты неисправим.

Прогулка в Летнем саду продолжалась. Но теперь они шли, избегая

даже коснуться друг друга.

В кармане у Сергея были билеты на вечер. В филармонию. Дуняше

нравились концерты органной музыки. Теперь ему захотелось уничтожить

эти билеты. Но как это сделать? Он сунул руку в карман и принялся мять

их.

– Сережа, - насторожилась девушка, - что это за возня в кармане?

– А просто так. Негодные бумажки...

– Покажи.

– А чего показывать? - возразил Сергей. Поглядел по сторонам -

нет урны. А туг - ледяная чаша пруда, и вспомнилось ему, как когда-то

летом они - он и Дуняша - стояли здесь, держась за руки, и любовались

лебедями.

– Лебедей нет, - запальчиво объявил Домокуров, вынимая билеты, -

а мертвое озерцо - чем не урна?..

Дуняша перехватила билеты:

– Что ты делаешь! Как не стыдно - это деньги! - И, подставив

сумочку, разгладила билеты. По ее требованию билеты были возвращены в

кассу филармонии.

Сергей проводил девушку до трамвая. Дуняша молчаливо, долгим

взглядом попрощалась с ним, поцеловала его в губы и уже с площадки

вагона сказала: