На заре человечества природа и искусство были особенно близки

друг другу.

Вот Сергей Иванович и притащил охапку зелени в класс, чтобы дети

попробовали правильно нарисовать коринфскую капитель.

Что непедагогичного, если дети вообразят, что их руки

переплетались в совместном труде с руками предков, живших за сотни

столетий до этого классного урока?

Урок с сельдереем увлек ребят, и они с восторгом сличали свои

рисунки с фотографиями античной коринфской капители, принесенными в

класс Домокуровым.

Пылкая речь молодого учителя была принята конференцией с

интересом.

Особенно приятна была ему похвала девушки. Угощая ее мороженым,

он сказал:

– Послушай, Дуняша, тут я кое о чем просил дядю Егора... Тебя

имел в виду. Не забыл он передать?

Девушка задорно вскинула голову:

– Это о броневике? Передал, только я не поняла тебя. Объясни же,

премудрый ученый, что ты от меня хочешь?

– Ты боевая комсомолка, Дуняша. Егор рассказывал, да и мне чуть

нос не отхватила... А дело вот в чем: сейчас по решению обкома партии

очень широко развертываются поиски ленинского броневика. Людей много,

а вот организаторов не хватает... Пойдешь в помощь?

Девушка зарделась. Было видно, что предложение ей польстило.

– Но как же быть? Райком комсомола посылает меня на лето в

пионерский лагерь.

– Вот и хорошо! - нашелся Сергей. - Обследуешь с ребятами

окрестности... Кстати, - и он вынул записную книжку, - это идея -

пионерские поиски броневика. Ведь это можно распространить на все

пионерлагеря у Ленинграда.

Он вспомнил делегации школьников:

– Глазенки, понимаешь ли, горят, души в пламени - умоляют, только

допусти их до поиска броневика! И почем знать, быть может, счастье

улыбнется именно детям...

Дуняша согласилась:

– И верно. Поручение принимаю.

x x x

Домокуров, когда ему случалось бывать на Невском, заглядывал в

магазин картин и плакатов.

Здесь на прилавках порой появлялись вещи, представляющие для

музея немалый интерес.

На этот раз продавщица была занята с покупателями. Человек редкой

тучности заслонил собою прилавок.

Домокуров заглянул через плечо толстяка. Выбирает багет,

оказывается, да требует такой, чтобы помассивнее, с рельефом, с густо

наложенной позолотой. На прилавке перед ним уже целая горка образцов,

а он все привередничает...

"Ну, этого не переждешь!" - И Сергей Иванович попятился, чтобы

уйти. Только справился у продавщицы:

– Простите, для меня ничего новенького? Поступлений не было?

Толстяк обернулся.

"Да это же Чугунов! Эк, разнесло его после музея на хозяйственной

работе..." - Домокуров не обрадовался встрече и круто повернулся к

выходу.

Но Чугунов, проявив неожиданную резвость, перехватил его, не

выпустил из магазина.

– Ты?.. - Он меленько засмеялся, радуясь встрече. - Я же узнал

тебя! Ай-яй, нехорошо манкировать старой дружбой... А фамилие твое...

– Он сомкнул брови. - Нет, не припомню, что-то у тебя в фамилии

заковыристое. Да сам-то ты чего молчишь, Сергей... Сергей... Иванович!

Развяжи, пожалуйста, язычок, а то барышня, гляди-ка, над нами уже

смешки строит!

– А по-моему, - сказал Домокуров, - она рада отдохнуть от нас,

бесцеремонных покупателей.

– А ты погоди-ка, погоди. Похвастай хоть, где ты теперь, кто?

Костюм, вижу, шевиотовый, не хуже моего, а на ногах что? Ну, брат, да

ты, я вижу, одет-обут теперь по первому разряду! Небось большим

человеком стал?

– Федос Матвеевич! - Домокуров досадливо поморщился. - Мне на

службу. Опаздываю.

Толстяк наконец отступился. Сказал сухо:

– Ну что же, не смею задерживать. Адресок хоть возьми, может,

вспомнишь старую дружбу, как-нибудь заглянешь ко мне в контору. Ты

Чугуновым не пренебрегай, - говорил он, строча в блокноте.
– В жизни

всякое бывает, и Чугунов тебе еще ой как пригодиться может!..