– - Пусти, дурак!
– - Лешка вырвался.
– - При чем тут ветеринар?..

– - Уже разболтал? А жизнью кто клялся?

– - Я клятву не нарушал. Сказано -- приходи. Это приказ.

– - Чей?

– - Сказать не имею права. И ты об этом своим не болтай.

Женька задумался, недоверчиво глядя на Лешку.

– - Ладно. Сам придешь за мной. Кинешь камнем в сарай, я выйду.

Дождавшись темноты, Лешка пришел на тот же пустырь и кинул камешек в

стену сарая. Женька появился неожиданно -- сзади. Значит, боялся

предательства и дожидался Лешку, спрятавшись в бурьяне.

Они молча пробрались по задам деревни к дому ветеринара. У забора

Женька остановился.

– - Я туда не пойду, -- прошептал он, -- пусть сам выйдет.

– - Ему нельзя выходить. А ты трус, вот ты кто!

– - Ну смотри, если со мной что-нибудь -- тебе конец.

– - Ладно, ладно! Иди давай...

Они перелезли через забор, подошли к времянке.

– - Иди, я здесь сторожить буду, -- сказал Лешка. Женька пробыл во

времянке долго. В окне слабо

теплился огонек коптилки. Голосов слышно не было. Лешка сторожко

прислушивался, не идет ли кто-нибудь. В деревне было тихо, только на горе, у

школы, урчал грузовик. Редко лаяли собаки. Ночами бывали уже заморозки, и

Лешка дрожал в своем пиджаке.

Дверь тихо открылась, Женька вышел. В темноте не видно было его лица.

Он молча протянул руку, и Лешка протянул свою. Женька до боли сжал ее и, не

сказав ни слова, быстро пошел к забору. Слышно было, как он перелезал, потом

стало тихо. Грузовик на горе замолчал. Далеко, на том конце деревни,

взлаивала собака.

15

У Сергея было ощущение, что реальными вокруг него были только времянка,

забор да еще опустелые грядки с гниющей картофельной ботвой. Жизнь вне этого

двора была зыбкой, двоящейся, как в пыльном зеркале. Ветеринар казался

ненадежным. Пока он их еще терпит, но, когда потребуется активная работа,

как он себя поведет? И есть ли уверенность, что он уже не работает на

Краузе?

Житухин живет в школе, никуда не выходит, печатает там спокойненько

фальшивые карточки... До него не добраться. А и доберешься, так что?

Взрывчатки нет, школу не взорвать, станки не уничтожить. И рации нет, чтобы

запросить помощь. И вообще, Хазин, не получив ,,} никакого сообщения в

течение этих двух недель, вполне уже мог поставить крест и на Потапе и на

Сергее. Да и на всей операции.

Один появился прочный островок в этом колеблющемся мире -- Женька.

Злой, ненавидящий, весь нацеленный на борьбу. Но в то же время наивный,

неумелый... Ну, украли они у шофера немецкого грузовика домкрат и сумку с

инструментами. Собирались прокалывать шины машин, поджечь бочки с горючим...

Разумеется, Сергей запретил им такие детские диверсии. Но с Пашкой Женька

придумал здорово! Убедить всю деревню, что Пашка отщепенец и все ребята его

презирают,-- это было непросто. Тут, конечно, сам Пашка здорово поработал.

Но односельчан он смог провести, а Краузе? Насколько майор верит Пашке?

Опять неясность. И что такое Краузе?

Сергей до сих пор не имел представления о своем главном противнике. Он

больше не видел его, кроме той встречи у школы. Он не слышал его голоса, не

видел глаз. Деревенские считали его простым интендантом, своего рода

завхозом, штатским человеком, в силу обстоятельств надевшим военную форму. А

у него двадцатилетний стаж разведывательной работы!

Да, не все было понятно... Ну, есть в лесу лагерь для военнопленных.

Так почему бы Краузе не держать мастерскую по изготовлению карточек там, за

колючей проволокой?

Сергей сидел у себя во времянке, вязал веники и мучился: что

предпринять?

Веников он навязал уже порядочно. Евдокия Ивановна все относила немцам.

Для школы нужно два, ну три веника в месяц. В лагерь отправляют? Что же это

за концлагерь, куда требуется такое количество веников? Странно... Следовало

узнать хоть что-нибудь об этом лагере. Но как? Сергей пока не придумал.