И вот они оба с мостков глядят в воду, опустившись на колени. У Мары с собой был блокнот, куда она записывала какие-то слова и цифры, Фред разглядел лишь importance 250–330, effects, gender и performing.

— А что, разве в Словакии говорят по-английски? — удивился он.

— Нельзя подглядывать, когда другие что-то пишут, — упрекнула Мара, хотя сама накануне с таким же любопытством проводила экспертизу листка, исписанного Фредом.

— Извини. Вообще-то я знаю это и соблюдаю. Но одичал тут совсем, — ответил Фред, параллельно вычитывая из блокнота слова patterns и behaviour.

Он смотрел, как полосатые рыбки плавают на мелководье по кругу упорядоченным строем. Иногда стаю без видимой причины охватывало внезапное возбуждение, упорядоченность превращалась в хаос, казалось, каждая рыбка трепыхается на свой манер, отчего поверхность воды начинала бурлить.

— Что они делают? — спросил Фред.

— Цекс, — сухо ответила Мара.

— О, — сказал Фред.

— Я здесь как раз и изучаю их поведение при размножении, — объяснила исследовательница. — Эта рыба обитает почти ицключительно в прозрачных озерах в Альпах. Цловацкое министерство защиты окружающей цреды планирует программу нового зацеления водоемов в Карпатах. Я вхожу в эту команду, и мы делаем оценку биологических поцледствий этого проекта.

— Долго ты здесь еще пробудешь?

— Нет. От меня ждут результатов. И период reproduction скоро закончится.

— Сексу конец, — сухо констатировал Фред, но это показалось ему таким глупым, что он подсунул дополнительный вопрос: — А рыбы получают при этом удовольствие?

— Phoxinus типичный… как это говорят… стайный икромет. Это значит, их должно быть много для того, чтобы они пришли в настроение.

— Ага, — сказал Фред.

— Не так, как у нас, — добавила Мара и улыбнулась Фреду.

«Не так, как у нас», — эхом отдалось в голове у Фреда. Может быть, она просто не может правильно оценить эффект ее немецких фраз. Боковым зрением отмечая, что под платьем у Мары черный бикини, Фред сделал серьезно-научное лицо и сказал:

— Я часто задумывался о том, нет ли на свете чего-то вроде стайного интеллекта. Я, во всяком случае, в это верю. Правда, не у людей. То, что называют стадным инстинктом у людей, как правило, лишь леность индивидуума. Но я не ученый.

— Вопроц о swarm intelligence и collective behaviour оцпаривается и в ученой цреде. Некоторых коллег дицкурцы завели в область религии и музыки, понимаешь? Они говорят, что поведение цтаи определяет вышестоящий дух, spirit, поцкольку если этого духа нет, откуда каждой рыбке знать, что ей делать? На эту тему проводилось много экспериментов, с мышами, с рыбами. Можно натренировать цтаю реагировать, например, на желтый цвет, понимаешь?

Покосившись на платье Мары, Фред сказал:

— Да, еще как понимаю.

Мара пропустила это мимо ушей и продолжала:

— Можно регулировать цтаю. Смешать цтаю, которая реагирует на желтый корм, со цтаей, которая реагирует на синий корм, и тогда меньшая цтая, как правило, перенимает поведение большей. Но дело еще и в том, насколько цильна эта регулировка. Вопроц сложный.

— А можно ли на основании поведения животных делать выводы о поведении людей? — спросил Фред.

— Конечно, — засмеялась Мара. — Это возможно. Но вот правильно ли, это другой вопроц. Некоторые коллеги, например, описывают World Wide Web как своего рода цтаю, форму коллективного разума.

— Ну, не знаю, — дипломатично сказал Фред, хотя на языке у него так и вертелось выражение коллективное безумие, но ему не хотелось наводить на Мару скуку своим антитехнологичным брюзжанием.

Мара что-то написала в своем блокноте и подняла глаза.

— Я боюсь, что из-за этой искуццтвенной цвязи через Интернет мы теряем наши естественные цоединения. Понимаешь, единение. Цвязи. Цвязь с природой. Цвязь с людьми. Цвязь цо всем остальным.

— Но это не очень-то научно, — заметил Фред.

— Да, — сказала Мара и легла на мостки. — Цамые лучшие вещи не очень научны.

— Например?

— Например, небо.

Фред принял это как требование тоже лечь на мостки. Их головы оказались рядом. В их глазах отражалось небо.

— Облака похожи на шелковые платки, — еле слышно прошептала Мара, как будто это была тайна.

— Непогода надвигается, — шепотом отозвался Фред. — Эти клочья туч означают холодный воздух в страто- или как там ее сфере.

— Ты видишь дракона?

— Дракона?

— Вон там… — Мара показала пальцем. — Это голова дракона. Он как раз изоргает пламя.

— Изрыгает.

— А вот тут видишь тело? Цо множеством зубцов.

— Да! — Фред постепенно начал различать очертания. — И колючки.

— А вон длинный хвост дракона! Да он опасен! — сказала Мара и через секунду, помолчав, добавила: — Небо — это самое лучшее на земле.

Фред поднял голову и посмотрел на Мару.

— Кто тут поэт, ты или я? — услышал он самого себя, и прозвучало это гораздо менее шутливо, чем предполагалось.