На полу остался лежать, поблескивая, маленький кулон в виде распятия.

Лето подходило к своему печальному концу в день почти забытого или запрещенного религиозного значения, а именно двадцать восьмого августа. Листья с высоких кленов отчего-то необычно печально лились на землю, покрывая ноги Руты, стоящей посреди огромного фамильного парка. Подошел старый камердинер и немного озабоченно доложил, что приехал полковник личной охраны Императора.

– Зачем? – осведомилась Рута.

Камердинер лишь пожал плечами, и Рута была вынуждена вернуться, покинув парк.

Полковник Ванец доложил об указании Императора. Руте надлежало немедленно ехать во дворец. Понимая, что Ванец лишь пешка и что, если она откажется, ее увезут силой, княгиня, не переодеваясь, в брюках и выгоревшей на солнце футболке плюхнулась на заднее сиденье черной машины без номеров. Полковник сел за руль и немного удивленно посмотрел в зеркало на свою пассажирку, разглядывая слегка взлохмаченные, собранные в длинный хвост волосы цвета серебряного дождя. Рута поймала взгляд Ванца и, откинув со лба выбившуюся прядь, отвернулась к окну. Машина тронулась, сопровождаемая эскортом эсэсовцев…

Озадаченно оглядев представленную Ванцем Руту, слуга в строгом костюме повел княгиню вглубь дворца. Полковник остался в дверях. Рута засунула руки в карманы брюк и спокойно прошествовала через мрачные коридоры.

По всей вероятности, раньше здесь был музей, но теперь Дил приспособил его под жилище. Слишком величественные, вынырнувшие из старины вещи, у каждой из которых был собственный характер, недоверчиво смотрели на Руту. Почему так враждебно, почему так недоверчиво, где же ты, Боже, ну объясни им!

Слуга поклонился и открыл очередную дверь. Рута прошла внутрь под его провожающим взглядом. Это была небольшая, немного даже необычная по сравнению с только что увиденными огромными залами комната с камином. Горящий камин в августе, нелепость… Все как-то небрежно заштриховано, задрапировано – казалось, наперекор природе здесь давно наступила поздняя осень. В комнате было пусто, и Рута не без удивления подняла с пола прошлогодний сухой листок. Она осторожно взяла его за хвостик и села в покрытое красным бархатом кресло. Листик клена был совсем сухой…

– Здравствуйте, княгиня! – раздался вкрадчивый голос Дила.

Рута обернулась, даже не вздрогнув, кленовый лист рассыпался в пыль. Дил, ухмыльнувшись на траурную сценку, сел в кресло напротив. Рута подумала, что он носит все тот же свитер, хотя нельзя было сказать наверняка: Император сел спиной к свету, тогда как Рута, напротив, находилась лицом к окну. Она, здороваясь, кивнула.

– Итак, вы уверены, что я – Сатана? – Дил говорил мягко.

Руту вопрос не встревожил, ей было все равно.

– Уверена, – она откинула голову на спинку кресла и равнодушно посмотрела на Дила.

– И что же тогда?

Рута пожала плечами.

– Раньше все были уверены, что победа за Богом, теперь вы объявили его мертвым и все пошли против него, за вами.

– А вы?

– Я? Я верю в Бога. Вы не совершенны как он, и поэтому Бог с вами, Император… – вздохнула Рута.

– А Христос? – спросил Дил.

– Христос? – Вдруг она что-то вспомнила: – Можно вопрос?

Дил согласился.

– Вы любите Бога, Дил, я знаю, вы его творение, а вот кто такая Заряна?

Император вздрогнул.

– Ты знаешь Заряну? – его глаза вспыхнули.

Руту словно пригвоздило к креслу. Голова закружилась, подкатила тошнота, тихое жужжание в ушах оглушило. Невероятная слабость тяжело навалилась на плечи, изображение уплывало, в голове появились чужие мысли, мысли в полной тьме.

Ты знаешь Заряну, Рута? Ты говорила о Заряне, и именно о той самой Заряне… Давно надо было провести сканирование… В твоем понимании Сатана – зло? А в моем зло – Христос. Кто же прав, княгиня? Я, проживший миллиарды лет, или вы? Недавняя. Но где в вашей голове Заряна? Вас интересует, кто она? Она – то же, чем был я до моего падения. Ее зовут вовсе не Заряна, у нее другое имя, а это – земное. Она слишком дорога мне, дорога, как Бог. Чтобы я позволил тебе превратно о ней думать… Ну, где она, эта цепочка… Заряна не просто женщина, это нечто высшее, другое, в твоем понимании, это создание будет иным, но и я иной…

В памяти с быстротой разрушительного потока понеслись сцены прошлого.

Дневник… Ты нашла ее дневник, девочка?

Замелькали строчки, прочитанные ранее…

Мы разминулись… Но откуда ты знаешь про нее?

Слова, давно сказанные в тишине подвала…

Няня Джейн… Умерла? Жаль, интересная, видимо, женщина. Что ты еще читала в загадочном подвале?

Опять строчки в обратном порядке.

Так вот откуда, оказывается, ты знаешь о себе… С кем ты там была?