– Эмблема, значит, буква фэ с завитушками… – произнес Бендер.

– Да. А вы знаете, я могу предложить вашему музею несколько своих акварелей и картину написанную маслом… Сейчас покажу.

Акварели и картины Остапа не заинтересовали, но он все же купил их по недорогой цене, получив от хозяина кучу «спасибо». И, уже уходя, спросил:

– Не могли бы вы, уважаемый Семен Михайлович, нарисовать для нашего музея этот молочник? Поскольку вы…

– С большой охотой, Остап Ибрагимович, нарисую, как он есть.

– Клуб заплатит вам за работу…

– Весьма благодарен, весьма…

Распрощавшись с хозяином, Бендер вышел к своим друзьям, ожидающим его в машине, передав Балаганову купленные картины у Лоева, сказал:

– Очень интересные сведения, камрады, будет у нас не фотография, а рисунок этого молочника…

– С двумя чашечками, – вставил рыжеволосый эксперт археологии.

– С двумя, – поддакнул ему Остап. – Все, купля-поиск закончены.

– Довольно прилично потрачено денег, командор, – крутнул головой эксперт, он же и финансовый распорядитель, и учетчик средств их конторы.

– Все окупится, разве не ясно, – завел мотор машины Адам. – Поехали.

– И не только окупится, товарищ эксперт, а мы еще раз завоюем доверие гэпэушников к нам. – Помолчав, Остап поправил свой вывод: Если не доверие, то расположение к нашей деятельности. Не мешать нам.

Доложив следователю Доменко о проведении им операции, Бендер не спешил сообщить ему, что Лоев нарисует вид этого молочника.

И вот настал тот момент, когда Остап, Балаганов и даже Козлевич склонились над рисунками заветного молочника с двумя чашечками, когда принес их Лоев. Рисунками? Да, не над одним, а над тремя даже. Рисовальщик представил их с некоторыми поправками в каждом, руководствуясь своей художественной зрительной памятью.

Что же представлял этот молочник, изготовленный, как утверждал Лоев, в ювелирной мастерской Фаберже? Это был по виду обыкновенный по формам молочник, размером большого заварного чайника и, стоящих по бокам его малыми чашечками. Цвет изделия светло-коричневый с золотыми прожилками и звездочками по округлым их формам и тонкими золотистыми линиями по носику, ручке молочника и ручкам чашечек. Крышечку самого молочника венчал золотой шарик.

– А узоры из чистого золота? – спросил эксперт конторы.

– Надо полагать, господа-товарищи. Ювелиры Фаберже работали только с чистым золотом, бриллиантами и драгоценными камнями: янтарем, изумрудами, жемчугом, кораллами и другими, как я читал, – пояснил Лоев.

– Послушайте, Семен Михайлович, за рисунки спасибо, теперь мы имеем ясное представление об этой ценности, расскажите нам и о других изделиях этого знаменитого царского ювелира Фаберже.

– То, что знаете, уважаемый художник? – попросил Балаганов.

– Да, интересно, конечно… – вставил и Адам Казимирович.

– Всего не знаю, а так… Например император заказал Фаберже изготовить подарочное пасхальное яйцо для царицы…

– Пасхальное яйцо!? – воскликнул Шура. – Изготовил?

– Разумеется, оно представляет собой несколько увеличенного размера, в золотых украшениях с бриллиантами, ценность его сказочная, господа-товарищи!

– Где же это изделие сейчас, Семен Михайлович? – спросил Остап.

– А Бог его знает, сведений не имею. Да, и еще, такое же пасхальное яйцо царь подарил своей фаворитке знаменитой балерине Кшесинской…

– Балерина Кшесинская… – произнес Бендер. – Читал, – рассмеялся Остап. – Знаменита еще тому, что с балкона ее дворца в Петербурге выступал Ленин.

– Возможно, – произнес Лоев, – Десятки, сотни изготовил этот Фаберже ювелирных изделий, ценности их, как я сказал сказочная. – Ну, так, рисунками довольны, – встал рисовальщик. – А когда мне оформлять надписи в вашем музее?

– Рисунками довольны, Семен Михайлович, – это вам, – выложил несколько десяток рублей Бендер на стол. – Возьмите уважаемый. – А насчет работы, когда откроем музей, Семен Михайлович, мы вас известим.

– Премного благодарен, благодарен… – взял деньги рисовальщик, – Буду ждать приглашения на работу. До свидания, – направился он к выходу.

– До свидания, уважаемый, – ответил Бендер, провожая его до двери.

– Вот так друзья-единомышленники, – заходил по комнате глава конторы. – Увидели, услышали, поняли?

– Да, Остап Ибрагимович, чего уж тут… такой маленький…

– С двумя крошечными чашечками к нему, Адам Казимирович, – сказал и Балаганов. – А стоит тысячи…

– Не рублей, детушки, а валюты! – ткнул пальцем в рисунок Бендер, подойдя к столу.