Надя долго не могла решиться позвать к себе Броню. А вдруг за ней кто-нибудь следит, думая, что она может вывести на дочь Шварца? Надя хмыкнула: Бронислава никогда не была ее подругой, вряд ли кому-нибудь может прийти в голову, что она обратится именно к ней, а не к своим университетским приятельницам. Или вот еще – к придуркам, занятым ролевыми играми. С другой стороны, рассуждала Надя, береженого бог бережет, никто не мешает ей самой проследить за отцовской аспиранткой. Назначить ей встречу уже тогда, когда метро относительно опустеет, и пару раз поменять место для рандеву, внимательно сканируя всех, кто окажется поблизости. Да, именно так она и поступит. И, приняв решение, Надя Шварц села на Кольцевую и приготовилась чуть-чуть поспать, ткнувшись головой в мягкое плечо какой-то толстухи – уже не до брезгливости, надо хоть немного отдохнуть перед встречей.

Маша тихо прикрыла дверь палаты. Андрей, бледный, с темными кругами под глазами, лежал под капельницей. Но дышал. «Скорая» приехала мгновенно, и Маша, держа громко лающего Раневскую за шкирятник, потерянно смотрела, как Андрея аккуратно перекладывают на носилки, делают внутривенную инъекцию, накладывают на голову повязку… Какое-то дежавю. Она отвезла пса домой, заехала в больницу, где, бессмысленно подержав Андрея за вялую холодную ладонь, выслушала туманные прогнозы лечащего врача: «Черепно-мозговая, сами понимаете. Последствия могут быть разными…» Маша кивала, опустив глаза и судорожно размышляя.

Кто-то охотится за младшей Шварц: кто-то, оказавшийся на даче у профессора, кто-то, кого спугнул Андрей. Ей надо найти Надю. Найдет Надю, а на нее, как на живца, сможет поймать убийцу. Не слишком гуманная мысль по отношению к рыжеволосой красавице, но Маша ничего не могла с собой поделать – она чувствовала к ней стойкую неприязнь. Человеческая жизнь, несомненно, священна. Но трогать Андрея – ЕЕ Андрея! – она никому не позволит.

Итак, думала она, выйдя на шумную улицу из ворот больницы, Надя Шварц знает, что ее ищут, чтобы убить. Возможно, даже знает – кто. Ей нужно найти заимку: к сестре она обратиться за помощью не может, к приятелям по ролевым играм – тоже, остаются лишь подружки по университетскому общежитию… Стоп. – Маша поморщилась. Что-то она упустила, что-то только что дернулось, как больной зуб, в памяти. Федя-ассасин. Добродушный убийца, неудавшийся Надин выбор в возлюбленные и сообщники. Они шли по сосновому лесу и беседовали о сути игр. Он сказал ей тогда, что зима – тоскливое время года. Встречаются игроки только в одном кафе, оформленном под Средневековье, да еще экскурсии организуют иногда в разные интересные места… Маша уже вынимала мобильник из кармана.

– Федя, здравствуйте! Вас беспокоит Мария Каравай. Мне нужна ваша помощь…

И почти увидела, как тот почесал, по привычке, затылок.

– Конечно. Что делать-то надо?

Они встретились прямо на станции метро. К этому моменту Маше удалось получить от оператора Надиной мобильной связи информацию – она в Москве. Перемещается с одного места на другое бодро, что в условиях столичных пробок можно делать только с помощью метрополитена. Таким образом, все возможные версии о десанте Шварц куда-нибудь за город в подвал заброшенной церкви или пещеры отметались, и, напротив, шансы на то, что Надя прячется именно в «потайном метровском месте», как его назвал Федя, увеличивались.

– Но там и дышать-то особенно нечем, – объяснял ей Федя, пока они спускались на эскалаторе.

– Поэтому днем она, очевидно, выходит на более свежий воздух, – кивнула Маша своим мыслям. – Тут все-таки вентиляторы. А на поверхность – боится.

– Бедолага, – жалостливо поморщился Федя. – Она ж ненавидела метро. Всегда на такси ездила. А тут – прямо как загнанная… Крыса.

– Будем надеяться, что в вашем «потайном месте» крыс как раз таки нет, – ободряюще улыбнулась ему Маша, думая явно о своем. А именно – о лице Андрея на больничной подушке с зеленоватой наволочкой, придающей ему еще большую, совсем уж неживую, бледность. Маша тряхнула головой. Нельзя сейчас думать об Андрее, надо сосредоточиться, найти Надю, найти убийцу, а потом уже садиться рядом с Андреевой кроватью – держать его за руку. Анютин сказал, что предупредил мать Андрея, но той требовалось время, чтобы доехать до московской больницы, да и близки они, похоже, не были. Маша вздохнула – про Андрееву мать она почти ничего не знала. Ни фотографиями, ни детскими воспоминаниями тот с ней не делился.

– Вы – Мария Каравай? – Маша вздрогнула. Внизу у эскалатора их уже ждал полицейский. Рядом стояла полная дама лет пятидесяти в форме работника метрополитена.

– Я, – кивнула Маша.

– Дежурный по станции старший лейтенант Протопенко. Это вы со мной разго…

– Я электричку задержу, но максимум на пять минут, – хмуро перебила его дама в форме. Электричка она произносила как «електричка».

Маша извиняюще улыбнулась:

– Думаю, пяти минут нам должно хватить. Верно, Федор?

Федя, замерев от официального обращения, мог только кивнуть. Дама отошла, всей полной спиной выражая явное неудовольствие. А они втроем быстро пошли к дальнему краю открытой платформы.

«Не подходите к краю, электричка задерживается на пять минут!» – объявил знакомый голос по громкоговорителю. Пассажиры на платформе хором помрачнели – но не сильно. Пять минут – не тридцать. Да и до часа пик оставалось еще немало времени. Некоторые с любопытством проводили их странную троицу глазами.

– Нет, это черт знает что такое! – Возмущение старлея не знало предела. Только что, толкнув тяжелую, плотно пригнанную дверь, они вдохнули пыльного, душного воздуха. Темная дыра.

– Он глубокий? – спросила Маша, вглядываясь в темноту.

– Туннель-то? Не. – Федя вынул из кармана фонарик, – да и не туннель это вовсе. Был да и сплыл – заложили.

Луч фонарика пробежал вдоль округлых стен, перекинулся на потолок – серый.

– Надя? – крикнула Маша в глубину. Тишина.

Они медленно обошли на самом деле небольшое помещение.