Ричард, который как раз принес ей кофе и розы, очень испугался. Когда он опустился на колени возле постели, она увидела, как он бледен и что глаза его полны ужаса.

– Джози, – дрожащим голосом сказал он, – я что-то сделал не так? Я был слишком груб? Простите меня! – он нежно обнял ее, а она разрыдалась еще пуще. – Прошу, скажите мне, что случилось? – не отставал он, хотя тон его сделался совсем молящим.

– У меня… у меня… все болит… – пролепетала она сквозь всхлипы.

Он разволновался еще больше.

– Что у вас болит? Скажите! Я немедленно пошлю за доктором! – умолял он, сцеловывая слезы и заглядывая в глаза.

Но Джози вывернулась из его объятий, отползла подальше, села, обняв колени и закрывшись одеялом до подбородка. Она вся горела от стыда.

– Какой же вы!.. – пробурчала она куда-то вниз, голос звучал глухо. – Есть вопросы… которые… которые леди не может… ах… не заставляйте меня говорить!

И тогда Ричард впервые удивил ее, проявив понимание и такт. Сам смущенный едва ли не более, чем она, он потянулся к ней, взял за руку, поцеловал ладонь и проговорил, слегка запинаясь от волнения:

– Джози, я знаком с особенностями женской физиологии. Вы не должны стесняться. Я сочувствую вам – всегда считал, что природа слишком жестоко обошлась с женщинами, заставляя их регулярно проходить через этот процесс.

– И вы не отвернетесь от меня с брезгливостью? – спросила она, подымая голову, но не отводя почти скрывающих лицо волос.

– Джози, я сожалею, что дал вам повод думать обо мне столь нелестно, – с затаенной печалью произнес он, вздохнув. – Я никогда не поступлю с вами так. И если я вправе рассчитывать на некое доверие с вашей стороны, то хотел бы помочь вам…

Она слегка оттаяла. Уже полностью высунувшись из-под одеяла, посмотрела на него уверенно и сказала:

– Матушка обычно просила нашу кухарку – а она очень сведуща в такого рода делах, так как ранее была повитухой, – и та варила мне чай из трав. Очень ароматный. От него постепенно проходила боль. И еще мне разрешали весь день лежать в постели.

– Конечно же, ангел мой, – отозвался он, – я немедленно сделаю вам такой чай и отдам распоряжение, чтобы слуги выполняли любое ваше указание. Отдыхайте столько, сколько вам будет нужно, и зовите меня, если что…

Ричард был уже у двери, когда она, спрятав лицо в подушку, проговорила:

– Вы же освободите меня от супружеских обязанностей на это время?

Он ничего не ответил, только горестно хмыкнул и ушел.

…Но сегодня все было по-другому. Когда Ричард вошел к ней с подносом, она сама, хныча, протянула к нему руки. И он, поставив ее завтрак на прикроватную тумбочку, присел рядом и притянул жену к себе.

Она потерлась носом о его плечо, удобнее устраиваясь в кольце его рук. Когда он был рядом, ей всегда становилось легче. С того памятного дня он больше ни разу не заводил разговор на эту тему, узнавая о том, что с ней, по каким-то, видимо, только ему заметным признакам.

– Джози, любовь моя, – прошептал он, баюкая и целуя в макушку, – есть способ надежнее, чем чай. Но вы должны полностью довериться мне, хорошо?

Она обняла его за шею, посмотрела в глаза и, прочитав в них безграничную любовь и нежность, кивнула.

– То, что я сейчас сделаю, может показаться вам… – он запнулся, – немного противоестественным… и даже страшным…

Она помотала головой.

– Я видела ваши крылья. И думаю, что вы не совсем человек… Ну… не совсем обычный…

Он замер, а потом, должно быть, собравшись с духом, взволнованно спросил:

– И это вас не отталкивает?

– Нет же! Я вам сразу сказала! Мне очень понравилось! – искренне заявила Джози. – Я тогда поняла, какой вы у меня… невозможно красивый… – с придыханием закончила она.

Однако он совсем не обрадовался эту комплименту, напротив, побледнел, погрустнел и сказал невесело:

– Джози, не нужно снисхождения. Это немного больно.

Она резко отстранилась, губы ее задрожали, а на глаза навернулись слезы:

– Да как! Да как вы можете! – и зашлась в рыданиях.

Ричард немедленно сгреб ее в охапку, прижал к себе, осыпая поцелуями и весь дрожа:

– М-моя б-богиня с-соизволила с-снизойти к-ко м-мне, а я п-посмел о-от-твергнуть ее! Н-нет м-мне п-прощения! Д-Джози, н-не п-плачьте, п-потому ч-что я-йа д-должен в-вскрыть с-себе в-вены, ч-чтобы з-заплатить к-кровью з-за к-каждую в-вашу с-слезинку.

Она обернулась, поглядела на него и вдруг поняла, что он не шутит. В глазах его были такая мольба и такое отчаяние, что сердце ее сжалось. Она обняла со всей нежностью, на какую была способна, и проговорила: