Они нашли Лотаря в библиотеке вместе с Вердо, и Альдо, едва успев с ним поздороваться, принялся расспрашивать, как чувствует себя тетушка Амели и как здоровье Клотильды, героини вчерашней ночи.

– Моруа сказал, что состояние обеих вполне удовлетворительно. У госпожи де Соммьер на голове шишка, которая будет доставлять ей неприятности еще несколько дней, – сообщил Лотарь. – А моей сестре неслыханно повезло, пуля прошила ей плечо и застряла в стене. Никакие жизненно важные органы не задеты. Сейчас она спит.

– А мадемуазель де Режий? Она все еще у вас?

– Обосновалась крепко-накрепко, – сердито отозвался хозяин дома. – Если не накачать успокаивающими, устраивает истерику за истерикой, умоляя месье Видаль-Пеликорна увезти ее к себе!

– Очень она мне нужна! – возмутился Адальбер. – Вот я сейчас успокою ей нервишки! Скажу без обиняков, что она симулянтка, соучастница похищения, убийства и вообще из банды этих негодяев!

– Думаете, поможет? – спросил Вердо. – Лично я сомневаюсь. По рекомендации доктора Моруа ее решили временно поместить в психиатрическое отделение больницы. За ней приедут после обеда. И в этом доме воцарится хотя бы относительное спокойствие.

– Я тоже думаю, что она нуждается в специальном лечении, – со вздохом сказал Альдо.

– Именно! – согласился Вердо. – А теперь займемся вашими делами. Месье Видаль-Пеликорн, очевидно, сказал вам, что друг господина Жильбера Дофена обвинил вас в его убийстве.

– В какое время он был убит?

– Около десяти часов вечера. Вы, думаю, и сами это знаете.

– В это время я был на пути к Венеции. Летел на самолете в Милан, чтобы попасть на единственный поезд, на котором мог успеть на важную встречу, иначе она бы не состоялась.

– Полагаю, доказать ваше алиби не составит труда, – вздохнул жандарм, славный, незлобивый человек. – Но пока не трогайтесь с места, мы вас вызовем и занесем все сведения в протокол.

Очередная капля, переполнившая чашу терпения Альдо. Он взорвался.

– Опять?! – повысил он голос. – Это что-то неслыханное! Я начинаю думать, что у меня в самом деле лицо подлого убийцы! Обычно полиция косилась на меня только из-за титула, которым наградили меня мои предки. Но в ваших краях пошли дальше! Вы навешиваете на меня второй труп! В Грансоне я, видите ли, убил Георга Ольже, и комиссар Шульцис из Ивердона отправил меня в тюрьму, потому что свидетель указал на меня. Теперь…

– Успокойся, – посоветовал Адальбер, ласково похлопав друга по плечу. – Ты вышел из тюрьмы с честью и на этот раз.

– Я не собираюсь укладывать вас на сырую солому в камере! – воскликнул Вердо. – Поверьте, мне кажется, что все обвинения против вас – лишь дымовая завеса, чтобы отвлечь от главного: похищения мадемуазель дю План-Крепен. Заметьте, за последнее время это уже третье, и я не буду скрывать от вас своих самых серьезных опасений. Ведь она главный свидетель убийства графини де Гранльё. Она видела убийцу, она его преследовала. Если мы не отыщем ее в ближайшее время, боюсь…

– Нет! Не продолжайте! – остановил жандарма Альдо. – Она может быть просто заложницей, и у нас есть все основания так думать, в таком случае мы сможем договориться с похитителем. Мы знаем, чего он ищет. Он хочет обладать талисманом Карла Смелого с полным набором его камней. По моему мнению, это невозможно. Пока, во всяком случае. Но я в обмен на План-Крепен предложу ему мою коллекцию драгоценностей. Поверьте, она стоит талисмана. А я со временем соберу другую.

– Не велика ли цена?

– Для меня не велика. Если мы не отыщем План-Крепен, тетушка Амели умрет. А я не могу допустить даже мысли о таком исходе.

Капитан Вердо допил вино, прокашлялся и заявил, стараясь говорить официальным тоном:

– К моему величайшему сожалению, дорогой друг, до выяснения всех обстоятельств я вынужден вас арестовать. Но сидеть в тюрьме вы не будете!

– Неужели?

– Именно так. Возьмите с собой только самое необходимое, вам не понадобится ни матрас, ни одеяло. Я буду вашим тюремщиком, и ночевать вы будете у меня.

– С правом наслаждаться кухней госпожи Вердо? – поинтересовался Адальбер.

– Как будто кухня в усадьбе Водре-Шомар хуже? Но я не сомневаюсь, что супрефект как миленький придет с визитом к моей Югетт. А вы пока позвоните вашему другу, господину Ланглуа. Он может нам очень даже понадобиться. А теперь приступим.

И капитан произнес официальную формулу, употребляемую при аресте.

В это время госпожа де Соммьер сидела перед зеркалом туалетного столика и с немалой грустью разглядывала свое отражение, определяя нанесенный ей ущерб. Припухшая щека с царапиной – незначительной, что и говорить! Подбитый глаз, переливающийся разными цветами, от нежно-сиреневого до «синевы летней ночи». И слезы, которые невольно текли у нее по щекам, но никак не могли помочь разрешить ситуацию…