— Ладно, купец, — сказал, — сколь дашь, по-божески…

За половинную цену сторговал Семен Кудимов добротный челн. Обрадованно прикрикнул на Еремейку:

— Живо садись, гони лодию к мосту, там грузиться станем.

Еремейка слова его пропустил мимо ушей, стоял пнем, скреб пятерней в затылке.

— Это ты как? Это почто? — рассердился Семен Кудимов. — Что тебе сказано! Отгоняй, нонче же тронемся.

— Не, Семен Миколаич, послужил я тебе — и будя, — ответил парень. — Отказываюсь быть при тебе. Коли нужно, гони судно сам. Ты вить рвения мово не замечал. A пошто еще князю оговорил: нечестный я?.. Будя!..

— Ну брось, брось. — Купец ласково положил ладонь на крепкое плечо Еремейки. — Кто старое помянет, тому глаз вон. Старые-то счеты к чему сводить? Садись, Еремеюшка, в лодию, поспешать надо. Не ровен час, навалятся татары, так мы по воде-то уж уплывем далеконько. Они по суше от Суждаля двинутся, а мы по воде, сторонкой. Так-то!

— Не, — решительно отказался Еремейка, — к дяденьке Дементию иду, у него ишшо послужить хочу.

И зашагал вверх по обрывистому берегу, оставил растерявшегося купца возле приобретенной им задешево посудины.

Эх, купец, купец, хоть и горько пришлось, не надо было сомневаться в глупом и услужливом парне. Где сыскать теперь охочего до дела помощника, каким был Еремейка? Но и кто знал, что такой увалень— да и обидчив. Беда, купец!

— Постой-ка, малый, — окликнул мастер, нагоняя Еремейку. — К кузнецу Дементию, стало быть, подался?

— К кому же, как не к нему.

— Ну ин пойдем вместе. И у меня к нему забота есть.

Невесело гостилось бортнику Савелию у кузнеца. Внучку только мельком и видел, когда ворвался вместе со всеми к пленникам в татарскую слободу. Не успели прибыть в дом кузнеца, ополоснуть разгоряченные лица, появился молодой дружинник — посыльный старой княгини, — запыхавшийся.

— Ты, что ль, Савелий, бортник, будешь? — спросил.

— Я так… — растерялся старик.

— Ищи тебя. Весь город обежал, хорошо — подсказали люди: у Дементия. Внучка твоя где?

— Здесь внучка. — Савелий метнул испуганный взгляд и а спальный полог в избе. — Да пошто она тебе понадобилась?

Весело и требовательно ответил Топорок:

— Княгиня Марина Олеговна велит звать ее.

Совсем растерялся старый бортник.

— Пошто? Какая вина за ней?

— Того не ведаю. Велено сыскать и доставить.

— Ишь, беда-то. Не одета она, как ей во дворец, — высказал последнюю надежду Савелий.

— Велено привести — и все. Хочет княгиня взглянуть на нее, страдалицу.

— Иди, внученька, — со слезами сказал старик. — Храни тебя бог.

Тронутая нелегкой судьбой девушки, пожелала сердобольная княгиня Марина Олеговна, чтобы привели к ней Россаву. Глядишь, радоваться бы должен, если останется Росинка в княжеском дворце — честь-то немалая! — да и не весь же ей век коротать с дедом в лесу: может статься, понравится княгине, выдаст ее за кого-нибудь из дружинников, будет жить припеваючи. А как ни думай, радости нет: оторвали от сердца кровиночку, ради которой на свете жил.

Дементий — в кожаном, опаленном до желтизны переднике, волосы, чтоб не спадали, стянуты ремешком — расковывал стальную полосу. Савелий бил молотом, куда указывал ручником кузнец; постепенно вырисовывалось из брызжущей искрами огненной полосы лезвие обоюдоострого меча.

Рядом старался Филька. Хоть и пот лил с чумазого, с конопушками, лица, с усердием налегал на рычаг меха, раздувал яркое пламя в горне. Не зря старался отрок, обещал тятька выковать ему по силам настоящий меч — за взрослого стал считать, как побывал Филька в татарском остроге.

А у раскрытых дверей в тени лежал надежный страж серый Полкан. Он и встретил ворчанием подошедших людей.

— Здоровы будете! — приветствовал Еким. — Бог на помощь.

— Спасибо, лодийный мастер. И ты здрав будь, — откликнулся Дементий. Отбросив потемневшую заготовку меча на кучу железа в углу, вышел из кузницы. Вдруг увидел за спиной мастера парня, спросил неласково:

— А ты пошто, непутевый?

— Дык пришел, — растерянно начал Еремейка.

— Вижу, что пришел, — усмехнулся кузнец. — Только как понять — зачем пришел? Купеческие караваны я, чай, не снаряжаю, помощники мне не надобны.

— Оружие мне какое-нито. Уважь, дяденька Дементий.

— Опять купца охранять пойдешь?

— Рассчитался он со своим купцом на моих глазах, — вступился Еким за парня.

Еремейка был донельзя рад поддержке мастера, перешел к деловому разговору:

— Дык как?.. Грамоту писать станем?

— Какую еще грамоту? — удивился кузнец.

— А к тому, как на время я к тебе, чтоб потом не обижался. Ишь ты, у князя-то с обидой какой говорил. Что говорил-то, вспомни.

Кузнец усмехнулся словам парня, взгляд его потеплел.