Не подумав, опускаю руку между нашими телами, огибая цветы и пакет с логотипом Харродс, и провожу костяшками пальцев по его длинному твердому стволу. Его глубокий стон придает мне храбрости, я поворачиваю ладонь, чтобы почувствовать, обвести и сжать выпуклость его брюк.

– Это твоих рук дело, – рычит он. – И до тех пор, пока ты делаешь это со мной, ты же и будешь это исправлять.

– Подобного бы не случилось, если б ты меня не увидел, – выдыхаю, кусая его губу, не заботясь о его наглом заявлении.

– Ливи, мне только стоит подумать о тебе, и я возбуждаюсь. Мне больно видеть тебя. Сегодня ты едешь со мной домой, и я не принимаю отказа, – его губы сильнее вжимаются в мои.

– Та женщина опять была с тобой.

– Сколько раз мы должны проходить через это?

– Ты часто ходишь по магазинам с женщинами-деловыми партнерами? – спрашиваю вокруг его неумолимых губ.

Он отстраняется, тяжело дыша, волосы в беспорядке. Эти синие глаза убьют меня.

– Почему ты не можешь поверить мне?

– Ты слишком скрытный, – шепчу я. – Не хочу, чтобы это играло против меня.

Он тянется и целует мой лоб нежно, любяще. Его слова не соответствуют его действиям. Это так путает меня.

– Это не против тебя, если ты это принимаешь, сладкая.

Было бы невообразимо глупо доверять этому мужчине. Это не женщина внутри меня решает, совесть, кажется, довольно счастлива, чтоб не обращать на нее внимание. Это моя судьба. Мое сердце. Я влюбляюсь слишком сильно и слишком быстро.

Он отходит назад и смотрит на свой пах, прежде чем привести себя в порядок.

– Мне придется встретиться лицом к лицу с милой пожилой леди с этим в штанах, и это полностью твоя вина, – он поднимает ко мне свои почти мальчишеские глаза, опять сбивая меня с толку. Это еще одно выражение лица Миллера Харта, которое мне не знакомо. – Готова? – спрашивает он, проводя ладонью по моей шее и разворачивая меня в сторону кухни.

Нет, не думаю, что я готова, но в любом случае говорю да, ведь понимаю, что ждет меня на кухне. И не ошибаюсь. Нан самоуверенно улыбается, а глаза Джорджа чуть не вылезают из орбит при виде Миллера, следующего за мной. Рукой указываю на многострадального друга бабули.

– Миллер, это Джордж, друг бабушки.

– Очень приятно, – Миллер ставит цветы и пакет, вместо того, чтобы отстать от меня, и принимает ладонь Джорджа в сильном мужском рукопожатии. – На вас весьма привлекательная рубашка, Джордж, – Миллер в искреннем жесте кивает на полосатый торс Джорджа.

– Ты знаешь, я тоже так думаю, – соглашается Джордж, приглаживая одежду.

Не знаю, почему не заметила этого прежде. Джордж в своей лучшей выходной рубашке, которую обычно надевает для игры в лото или похода в церковь. Нан и правда старая коварная сводница. Пробегаюсь по ней глазами и замечаю что она надела струящееся платье в цветочек, которое обычно выгуливает по особым случаям. Гляжу на свои ноги: я далека от практичной одежды в чайном платье и ярко–розовых конверсах, и, неожиданно почувствовав себя неудобно, начинаю говорить:

– Я только схожу в ванную, – я никуда не пойду до тех пор, пока Миллер не отпустит меня из своих рук, только он, кажется, не спешит с этим.

Вместо этого он берет букет, кипу желтых роз, и протягивает Нан, вслед за ними пакет из Харродс.

– Всего несколько вещей в знак благодарности за ваше гостеприимство.

– Оо, – Нан зарывается носом в цветы, а потом заглядывает в пакет. – Вот это да, черная икра! Джордж посмотри! – Она кладет на стол розы и подходит к Джорджу с крошечной баночкой. – Семьдесят фунтов за эту маленькую вещицу, – она шепчет, но разбираю слова, потому что мы стоим в нескольких шагах от них и прекрасно все слышим. Я в ужасе. Бестактность осталась далеко позади, также как и ее приличия.

– Семьдесят фунтов стерлингов? – давится Джордж. – За рыбьи яйца? Да чтоб мне!

Я сжимаюсь под рукой Миллера, а потом чувствую, как он сквозь волосы начинает массировать мой затылок.

– Пойду в ванную, – повторяю я, ускользая из его хватки.

– Миллер, не стоило, – Нан достает бутылку Дом Периньон и, открыв рот, ставит ее перед Джорджем.

– Мне только в радость, – отвечает Миллер.

– Ливи, – Нан снова привлекает мое внимание к столу. – Ты предложила взять у Миллера пиджак?

Повернув к нему взгляд своих уставших глаз, улыбаюсь, до тошноты сладко.

– Могу я взять ваш пиджак, сэр? – воздерживаюсь от реверанса и замечаю блеск удивления в его глазах.

– Можешь, – он скидывает свой пиджак и протягивает его мне, пока я восхищаюсь его рубашкой и обтянутым жилеткой торсом. Он знает, что я пялюсь на него, представляю его обнаженный торс. Он наклоняется, касается ртом моего уха. – Не смотри на меня так, Ливи, – предупреждает он. – Я и так едва сдерживаюсь.