Поднимаю голову, когда на двери поворачивается защелка, и он возвращается, с удовлетворенным видом, до тех пор, пока не видит мое лицо.

– Я просил тебя кое-что сделать.

– Заставишь меня, если не сделаю? – дразню его, алкоголь в крови придает мне храбрости.

Он, кажется, сбит с толку моим вопросом.

– Я никогда не заставил бы тебя делать что-то против твоей воли, Ливи.

– Ты заставил меня прямо здесь, – бросаю я.

– Я тебя не принуждал. Ты могла сопротивляться мне или вырваться из моих рук, если бы действительно хотела, – он проводит рукой по волосам, делает глубокий вдох и подходит ко мне, раздвигая мои бедра, встает между ними. Его палец скользит под мой подбородок, и он поднимает к себе мое лицо, только взгляд мой немного расплывчат. Я щурюсь, сбитая с толку тем, что не могу в полной мере оценить его черты. – Ты пьяна, – говорит он мягко.

– Твоя вина, – я начинаю говорить неразборчиво.

– Тогда я извиняюсь.

– Сказал обо мне своей подружке?

– Она не моя чертова подружка, Ливи. Но да, я сказал ей о тебе.

Эти мысли меня ужасают, но если ему понадобилось говорить ей обо мне, значит, там есть что-то большее, чем просто бизнес.

– Она бывшая?

– Черт, нет!

– Тогда зачем понадобилось говорить ей обо мне? Какое ей дело?

– Никакого! – он бесится. Мне все равно. Даже приятно видеть что-то, кроме бесстрастного выражения лица и резкого тона.

– Почему ты продолжаешь так себя вести? – спрашиваю, отстраняясь. – То ты ласковый, нежный и чуткий, а потом резкий и жестокий.

– Я не рез…

– Да, резкий, – прерываю его, и мне плевать, если придется расплачиваться за отсутствие манер. С его стороны было не очень вежливо тащить меня сюда, но он все же сделал это, и он прав, я могла лучше стараться и остановить его. Но я не пыталась. – Так ты собираешься трахнуть меня? – спрашиваю бесстыдно.

Он шарахается, отвращение искажает его лицо.

– Ты пьяна, – шипит он. – Я ничего не стану с тобой делать, пока ты пьяна.

– Почему?

Он придвигается к моему лицу, поигрывая желваками.

– Потому что я никогда не соглашусь на меньшее, чем поклонение тебе, вот почему, – взяв секунду, чтобы успокоиться, он резко закрывает глаза и не спеша их открывает. Миллер прожигает меня решительным взглядом. – Я никогда не воспользуюсь пьяной женщиной, Оливия. Каждый раз, когда я беру тебя, ты будешь помнить. Все и каждое мгновение навсегда останутся в этой прекрасной голове, – он ласково проводит пальцем по моему виску. – Каждый поцелуй. Каждое прикосновение. Каждое слово.

Сердце ускоряет свой ритм. Слишком поздно, но я, в любом случае, говорю это:

– Не хочу, чтобы все было так, – он уже завоевал постоянное место в моей голове.

– Жаль, потому что так все и будет.

– Но так не должно быть, – я злюсь, задаваясь вопросом, откуда эти уверенные слова и тон и действительно ли я имею их в виду.

– Да, так и будет. Должно быть.

– Почему? – я начинаю слегка покачиваться, и он замечает, потому что берет меня под локоть, удерживая мое равновесие. – Я в порядке! – надменно бормочу. – И ты не ответил на мой вопрос.

Он зажмуривает глаза, потом медленно их открывает, заставляя меня замереть своими синими искренними озерами.

– Потому что для меня это именно так.

Сглатываю, надеясь, что мне это не слышится под воздействием алкоголя. Мне нечего ответить, ни сейчас, а может и ни тогда, когда протрезвею.

– Ты хочешь меня, – мое пьяное сознание все еще жаждет услышать эти слова.

Он делает глубокий вдох и старается прожечь меня, глядя прямо в глаза.

– Я. Хочу. Тебя, – он подтверждает не спеша… четко. – Отдай мне мое.

Я обвиваю руками его шею и тяну к себе, отдавая ему то, что по праву его.

Объятия.

Сердце в свободном падении.

Он держит меня долгое время, поглаживает спину и пальцами перебирает мои волосы. Я могла бы заснуть. Он то и дело вздыхает у моей шеи, постоянно целуя и прижимая к себе.

– Можно я верну тебя в свою постель? – тихо задает вопрос.

– На четыре часа?

– Думаю, ты понимаешь, что я хочу гораздо больше, чем четыре часа, Оливия Тейлор, – он сжимает свое и ладонями обхватывает мою задницу, снимая меня со стола и прижимая к себе. – Хочу, чтобы ты никогда не мазала свое личико.

– Это макияж. Им не мажут, его наносят.

– У тебя чистая естественная красота, сладкая девочка, – он разворачивается и направляется к двери, но сворачивает к шкафчику со спиртным, сперва поправляя бокалы для шампанского. – Хочу, чтобы так и оставалось.

– Ты хочешь, чтобы я была робкой и мягкой.

Он слегка качает головой и открывает дверь кабинета, ставя меня на ноги и привычно накрывая рукой мой затылок.

– Нет, я просто не хочу, чтобы ты вела себя так бесшабашно и позволяла пробовать другим мужчинам вкус этих губ.