— А я и сам на посту не возьму! — ответил Сорока. Боясь заснуть, он стал досаждать Куделину вопросами. Потом ему снова показалось, будто кто-то ползет.

— Слышь, ползет! — сказал он Куделину.

— Да брось ты гундосить, ржа! — шикнул на него Куделин. Приподнявшись на локтях и затаив дыхание, он тоже стал смотреть туда, откуда ветерок чуть слышно доносил какое-то шуршание.

— Смотри!.. Смотри!.. — шептал Сорока.

— Да брось ты, трещотка! — Куделин толкнул Сороку в плечо и подтянулся, готовый броситься вперед.

Вдруг над вражеской траншеей со свистом понесся ввысь огонек и, взорвавшись в облаках, рассыпался по небу разноцветными огнями.

— К бою! — донеслась команда командира взвода.

Через минуту в морозном тумане снова рассыпались разноцветные огни. Но атака гитлеровцев не начиналась. Было совсем тихо.

— Что же это такое? — спросил Куделина Сорока.

— Черт их знает! — с какой-то неестественной живостью отозвался Куделин. — Может, праздник у них какой. Ты не болтай, а смотри вперед! А то ведь они, черти, хитрые!..

Но тишина ничем больше не нарушалась. Даже командир взвода и связные, находившиеся впереди шагах в пятидесяти, приподнялись, и их фигуры, словно мишени, зачернели на снегу.

Возмутившись их беспечностью, Сорока хотел было крикнуть, но в этот момент Куделин со всего маху ударил прикладом по затылку, набросил на голову плащ-палатку и навалился на него всем телом, вдавливая голову в снег. Сорока глухо застонал, несколько раз дернулся и замер.

Расправившись с Сорокой, Куделин бросился в кусты к Ахмету. Свернувшись калачиком, как лежал спящим, он так и остался в яме бесчувственным телом.

Теперь медлить было нельзя.

Куделин рванулся к пулемету, поймал на забеленную мушку силуэт командира взвода — и одной очередью снял троих. Душераздирающий крик прокатился по полю, перекрыв треск пулемета...

Когда Подопригора доложил Кочетову, что Григорий исчез, тот остолбенел и, не слушая дальше объяснений Подопригоры, нахлобучил шапку и, надевая на ходу полушубок, выскочил из землянки.

Они вместе побежали к месту дежурства Григория, по пути опрашивая каждого бойца.

Около пулеметной площадки Куделина Николай наступил на комок земли. Проведя ладонью по склону окопчика второго номера, он нащупал слева одну ямку, справа — другую, вскочил на площадку и замер: прямо перед ним была полоса вспаханного снега.

— Ушел!.. — взревел Николай, напряженно вглядываясь в сторону проволочного заграждения.

Там было тихо. Николай соскочил вниз и побежал докладывать ротному. Но не пробежал и десяти шагов, как в небо взлетели разноцветные ракеты. Растерявшийся Николай бросился назад, подбежал к наблюдателю и вместе с ним стал всматриваться в темноту, ожидая атаки. К ротному он послал Подопригору.

Но пока донесение Николая дошло до командира полка, Куделин уже успел завершить свое страшное дело.

Услышав сквозь сон стрельбу, Железнов сразу же поднялся, вышел на НП и позвонил Карпову:

— Что это у вас там?

— Выясняю... Оттуда, — Железнову было понятно, что речь идет о боевом охранении, — никаких сигналов нет. Полагаю, что все в порядке, — спокойно ответил Карпов.

— Надо все же выслать туда командира с отделением для связи, прикрыть все проходы, усилить наблюдение и быть наготове, — приказал комдив.

На последнем слове Карпов перебил его и попросил подождать — зазвонил телефон от Сквозного. Железнов в трубку услышал испуганный голос Карпова: «Что ты говоришь? Когда...» — и понял, что стреляли неспроста. Не дожидаясь доклада Карпова, он вызвал по телефону всех командиров полков и отдал им приказ быть в боевой готовности.

Но было уже поздно. Одетые в белые халаты, гитлеровцы прошли правее боевого охранения, напали на него с тыла и перебили. Основные силы врагов ринулись через незащищенные проходы.

Завязался неравный кровопролитный бой. Он длился всю ночь и весь день. То, чего гитлеровцам не удавалось добиться в течение целого месяца, из-за предательства Куделина свершилось в течение одной ночи. Беспрерывно вводя в бой свежие силы, фашисты вклинились в стык между дивизиями и в конце концов отрезали дивизию Железнова от остальных сил армии.

Гитлеровским войскам был отдан приказ: «...дробить и бить дивизию по частям». И, окружив дивизию, они днем и ночью в течение трех недель атаковали ее и долбили артиллерийским огнем. Подчас Железнову казалось, что фронт вот-вот прорвется и через изрытое траншеями белое поле хлынут враги. Однако, начав атаку, серо-зеленая лава гитлеровских солдат снова откатывалась.