* * *

— Боевые орлы! — прокричал Скворцов. — Не дадим врагу опомниться. — И, пропустив танки, поднялся и скомандовал: — За танками, вперед! — И бойцы, следуя его примеру, дружно поднялись и пошли на штурм села.

К исходу дня войска армии прорвали южнее Дорогобужа все три позиции и на фронте Ямщина — Артюшино перехватили Ельнинский большак и ринулись на перехват последней рокады Дорогобуж — Глинка.

Теперь впереди был Днепр. Не дать врагу закрепиться на Днепре, вот в чем заключалась задача. Об этом и составлял Хватов обращение к бойцам.

Яков Иванович в принципе с ним согласился.

Вошла Валентинова, промокшая и усталая.

— Ирина Сергеевна, — бросился к ней Хватов, снял с нее тяжелый от воды плащ и накинул ей на плечи свой.

— Товарищ генерал, — она еле-еле дотянула руку до пилотки, — куда теперь подавать снаряды?

— В первую очередь поезжайте к себе, переоденьтесь и до четырех ноль-ноль отдыхайте. А куда подавать снаряды, вам скажет полковник Куликов.

Ирина Сергеевна послушно промолвила:

— Слушаюсь. Спасибо. — И вышла, сопровождаемая Фомой Сергеевичем. В тамбуре остановилась: — А в чем же вы останетесь?

— У меня здесь плащ-палатка.

— Плащ-палатка? Нет, нет, дайте ее мне. — Она сняла плащ и передала Хватову.

Фома Сергеевич подчинился ее просьбе. Накрывая ее плащ-палаткой, прошептал:

— Берегите себя, Ирина Сергеевна. Как приедете, сразу же ложитесь. Хотя бы на часок.

Валентинова уже скрылась во тьме дождливой ночи, а Фома Сергеевич все еще стоял и старался услышать ее торопливые шаги. Оклик Железнова вернул его в помещение НП.

— Кричи «ура». Моисеевский, — стучал он по часам, которые показывали половину второго ночи, — ворвался в Дорогобуж и там доканчивает остатки воинства полковника Ульриха. Дорогобуж, говорит, весь в пламени и сплошь гремит взрывами.

— Это сейчас же надо довести до наших людей. — И Хватов тут же обзвонил замполитов передовых полков.

— Проклятые злодеи, изверги! — Железнов сжал кулаки. — Будучи бессильными остановить нас, Клаги, Шанеманы, Ульрихи перешли к тактике «выжженной земли». Отступая, они оставляют отряды поджигателей, а те предают огню все подчистую.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Генерал Хейндрице, вконец измотанный сражением, только лег в постель и вытянул отекшие ноги, как его поднял полевой телефон, стоявший на тумбочке у изголовья кровати.

— Экселенц! — позвонил командир корпуса. — Свершилось неожиданное!

— Неожиданное? — удивленно спросил командующий, хотя по тону голоса вполне понял, что случилось.

— Русские полчаса тому назад внезапно перешли в наступление, сбили прикрытие 337-й и 252-й дивизий, прорвали фронт и стремительно движутся на Ужу в направлении переправ. Я выдвинул свой резерв, но боюсь, что он не удержит напора русских. Прошу прикрыть рубеж от Костьково и южнее.

— Пока ничего обещать не могу. Подумаю и через полчаса позвоню. — Положив трубку, вызвал дежурного офицера: — Если начальник штаба не спит, пусть зайдет ко мне.

— Начальник штаба, экселенц, здесь. У него есть вам доложить что-то срочное.

— Пусть заходит, — распорядился Хейндрице.

— Только что получил донесение. — Начальник штаба протянул командующему шифровку. — Передовые отряды русских в Бибирово и Шатькове форсировали Десну и развивают успех на Починок.

— Что ж это получается? — Хейндрице смотрел на карту. — А получается, генерал, то, что Соколовский обхитрил и нас и самого фельдмаршала. Выходит, что если мы не отбросим русских обратно за Десну, то они отрежут нас от своих войск и от Смоленска. Поэтому немедленно ударить мотодивизией на Бибирово и Шатьково, сбросить прорвавшиеся отряды в реку и на Десне держаться до последнего солдата. На Уже все тоже неблагополучно. Где и что делает 18-я моторизованная?

— Восемнадцатая после удара по Ельне с большими потерями отошла вот сюда. — Начальник штаба показал на карте овал с ромбиком.

— Да? — промычал Хейндрице, почесывая за ухом. — И тут плохо и там плохо. Он встал и отошел к маленькому столику. Там налил в стакан минеральной воды, но так и застыл с ним. Донесся глухой взрыв, а вслед за ним ахнул другой, и посильнее, так, что даже встряхнул бункер. Хейндрице позвонил оперативному дежурному охраны тыла:

— Слышали? Что такое?

Начальник штаба, видя, как багровел шеф, понял, что случилось что-то из ряда вон выходящее.

— Ни к черту вы не годитесь, — ругал Хейндрице всю охрану тыла. — Посмотрите, не подложили ли партизаны под вас бомбу, — и зло швырнул трубку. — Дармоеды. Нашел чем утешить, остолоп несчастный.

— Что произошло? — поинтересовался начальник штаба.

— Партизаны взорвали нефтебазу. И этот дуб говорит: «Не волнуйтесь, генерал, есть дела похуже. Сейчас получил донесение, что выведен из строя узел станции Кричев, пущен под откос на каком-то — забыл — ближнем перегоне эшелон со снарядами». Дальше я не стал слушать этого дурака. Поднимите самого начальника охраны, уточните и завтра мне доложите. И ему выразите от моего имени неудовольствие. Пишите, пожалуйста, я вам мешать не буду. — И Хейндрице наконец глотнул минеральной воды. — А знаете что, пожалуй, нам пора отсюда выбираться. Но куда? На запасный? Нельзя. Можем остаться без войск. На Починок?