— Ты у меня смотри, Аркадий Григорьевич, не проспи врага, — наставлял Железнов командира разведки лейтенанта Груздева. — Как только зашевелится — сигналь. Я и майор, — он посмотрел на Слепнева, — неотлучно будем с КП следить за тобой. Если что, то прикроем огнем. Как, Иван Захарович? — Железнов обратился к начальнику артиллерии.

— Прикроем, товарищ генерал.

— Ну, ни пуха ни пера, — пожал комдив руку Груздеву.

После Хватов вместе со Слепневым и Груздевым прошли в разведгруппы, чтобы сказать людям теплое слово.

— Теперь, Иван Захарович, будем решать твои дела. — Железнов взял Куликова под локоть и двинулся с ним по тропе. — Генерал Шанеман нервничает. Так давай демонстрацией к наступлению доведем его до исступления. Словом, ночью — короткий, но сильный артиллерийский налет. Если у вас вопросов нет, то всего хорошего.

Но тут подошли Добров и Хватов. Яков Иванович задержал Куликова.

— Садитесь поближе к карте, — указал он всем на скамейку у стола. — Слушаю вас, Иван Кузьмич.

— Передовые батальоны к бою готовы! У Тарасова — батальон Кочетова, у Дьяченки — батальон Короткова. В них созданы отряды по захвату переправ и мною проинструктированы, — доложил Добров.

— Состав? — спросил Железнов.

Добров дал подробную информацию.

— Прекрасно! — и Железнов записал внизу карты фамилии названных Добровым офицеров. — Я уверен, что мы на плечах врага форсируем Ужу. Но хочется, друзья, как можно скорее выйти к Днепру. — Железнов обвел всех взглядом. — Для этого надо так же стремительно форсировать и Устром и не дать противнику на нем закрепиться. Имейте в виду, что на Уже, возможно — я только что получил агентурные сведения, — встретим 18-ю мотодивизию. Следовательно, уже сейчас следует об этом думать и готовиться и к форсированию Устрома и к отражению танковой контратаки справа.

Тут подошли полковник Бойко и подполковник Петров.

— Вот кстати, — обрадовался Железнов и пригласил их к столу. — А мы как раз беседуем о форсировании с ходу Устрома.

Завязался деловой разговор.

За ним они просидели до ужина.

Затем все вместе поужинали и, довольные своей работой, разошлись.

— Прикажите всем командирам сейчас же уложить всех спать, — крикнул Железнов вдогонку Бойко. А сам зашел за березу и там опустился на подстилку и только сейчас почувствовал усталость. Смежил веки.

Подошедший «газик» своим тарахтением разбудил его.

— Где генерал? — послышался голос Валентиновой, спрашивавшей у Никитушкина.

— Ирина Сергеевна! Я здесь, — отозвался Яков Иванович. — Садись! — хлопнул он по своей подстилке. — Устала?

— Очень.

— Ужинала?

— Нет. Вот доложу вам и пойду.

— Александр Никифорович! — крикнул Железнов. — Распорядись ко мне в землянку для товарища Валентиновой ужин.

— Спасибо. Не надо. Доложу и поеду ужинать к себе.

— Что за разговоры, инженер-майор? Садитесь! И рассказывайте.

— Снаряды полностью вывезла — два боекомплекта на огневые позиции и боекомплект в запасе.

— Спасибо. А теперь, что слышно о Ване?

— По-прежнему все там же. Пишут, все идет хорошо.

— Хорошо? А что так мрачна?

— Да все думаю, куда его после выздоровления устроить. Хочу просить вас хотя бы на недельку меня отпустить, чтобы пожить вместе с ним, пока он привыкнет к жизни зрячего. Да и там дальше не знаю как? А тут еще сиротинка Наташа меня волнует...

— Не на неделю, а на сколько нужно, на столько и отпущу. А потом, мне кажется, Ваню и Наташу следует отвезти в Княжино, — не перебивай и слушай. Аграфена Игнатьевна будет им прекрасной бабушкой и няней. Там, как ты знаешь, замечательный заводской поселок, школа, детский сад и все, как в настоящем городе. Так что, по-моему, это самое лучшее предложение... А теперь о тебе. У твоих ребят нет отца, а у Наташки — матери. И мне кажется, что судьба ваших ребят требует от вас — тебя и Фомы — сойтись и вместе заботиться о ребятах...

— Сойтись? — как-то глухо сказала Ирина Сергеевна. — Но для этого, Яков Иванович, надо полюбить...

— Что касается Фомы Сергеевича, то ты ему нравишься, если не больше, и он тебя уважает. Ко всему этому он замечательный человек и семьянин. Так что подумай.

На это Ирина Сергеевна ответила только вздохом.

— Сколько тебе лет?

— Тридцать пять.

— Вот видишь, тридцать пять, да еще двое ребят... Так что долго не раздумывай и ради счастья ребят — решай. Там стерпится-слюбится. Что же касается Фомы Сергеевича, то он будет и хороший муж и прекрасный отец. В этом не сомневайся.